— Кот от стеклодува бомбоустойчив, — громко и отчетливо произнес Паркер.
— Рад слышать, — отозвался лорд Питер с дружелюбной улыбкой. — Вздремнул, старина?
— Я… что? — Паркер поднял голову. — Привет! Что значит «вздремнул»? Пытался ухватить очень важную цепь мыслей, но благодаря тебе упустил. Что же это было? Кот… кот… кот… — лихорадочно пытался вернуться на след детектив.
— Ты сказал, что кот от стеклодува бомбоустойчив, — подсказал лорд Питер. — Превосходное слово. Мозг рвет на части. Только я не понимаю, что ты этим хотел сказать.
— Бомбоустойчив? — Паркер слегка покраснел. — Возможно, ты прав: я немного вздремнул. Понимаешь, мне показалось, что я нашел ко всему ключ. Придал определяющее значение этой фразе. Даже теперь… нет, теперь, когда я об этом думаю, цепочка мыслей рассыпается. Жаль. Мне казалось, все абсолютно прозрачно.
— Не бери в голову, — успокоил его лорд Питер. — Только что вернулся?
— Пересек Ла-Манш прошлой ночью. Есть новости?
— Много.
— Хорошие?
— Нет.
Взгляд Паркера скользнул по фотографиям.
— Не верю, — отрешенно проговорил он. — Будь я проклят, если поверю из этого хоть единому слову.
— Единому слову из чего?
— Что бы это ни было.
— Придется поверить, Чарлз, — мягко проговорил приятель, набивая трубку короткими решительными нажимами пальцев. — Я не утверждаю, что Мэри застрелила Кэткарта, — нажим, нажим, — но она лжет, — нажим, — лжет снова и снова. — Нажим, нажим. — Она знает, кто это сделал. — Нажим. — Была к этому готова, — нажим, — а теперь притворяется и говорит неправду, чтобы выгородить некоего человека. Надо заставить ее заговорить. — Лорд Питер чиркнул спичкой и серией коротких сердитых пыхов раскурил трубку.
— Если ты считаешь, — начал Паркер с жаром, — что эта женщина, — он указал на фотографию, — приложила руку к убийству Кэткарта, я не буду требовать улик. Пропади все пропадом, Уимзи, — она твоя сестра!
— А Джеральд — мой брат, — едва слышно заметил лорд Питер. — Ты же не станешь утверждать, что мне нравится наше занятие. Но мы лучше справимся с задачей, если будем сохранять хладнокровие.
— Прости, ради бога, — извинился Паркер. — Не понимаю, как у меня вырвалось. — Прости, старина. Самое лучшее, что мы можем сделать, — посмотреть в лицо фактам, какими бы неприятными они ни казались. Не стану отрицать: некоторые из них страшнее горгульи.
— Мать приехала в Риддлсдейл в пятницу, сразу поднялась наверх и занялась Мэри, пока я слонялся в холле, дразнил кота и досаждал сам себе, — начал рассказ Уимзи. — Появился старина доктор Торп. Я устроился на лестнице на сундуке. Прозвенел колокольчик. Явилась Эллен. Мать и доктор Торп перехватили ее у комнаты Мэри и долго о чем-то спорили. Затем мать бросилась по коридору так, что стучали каблуки и в ушах сердито отплясывали серьги. Я прокрался за ними к двери ванной, но ничего не разглядел, поскольку они закрылись. Зато услышал, как мать сказала: «Что я говорила?» — и Эллен ответила: «Боже, кто бы мог подумать, ваша светлость!» Мать снова: «Если бы я надеялась, что в случае чего вы спасете меня от отравления мышьяком или сурьмой — вы знаете, о чем я говорю: о снадобье, при помощи которого вполне симпатичный мужчина с нелепой бородкой избавился от жены и тещи (которая была намного привлекательней своей дочери)[47], — то лежала бы теперь вскрытая на столе доктора Спилсбери[48]. Отвратительная, незавидная работа — изучать людей, как бедных подопытных кроликов».
Уимзи прервался перевести дыхание, и Паркер, несмотря на горькие чувства, невольно рассмеялся.
— За точность слов не ручаюсь, — продолжал лорд Питер, — но смысл такой. Ты же знаешь стиль моей матери. Доктор Торп пытался сохранить внешнее достоинство, но мать, раскудахтавшись словно наседка, сверкнула на него глазами. «В мои дни мы называли такие состояния истерикой и озорством. Не позволяли девушкам нас дурачить. А вы называете это неврозом, или мнимым желанием, или рефлексом, пестуете и доводите несчастное создание до реальной болезни. Вы смешны и способны позаботиться о себе не лучше, чем малые дети. Хотя в трущобах обитает множество подростков, заботящихся о целых семьях. В одном таком парне больше здравого смысла, чем в вас вместе взятых. Я очень сердита на Мэри за ее поведение, и нечего ее жалеть».
47
Герцогиня, вероятно, имела в виду дело Эдварда Уильяма Причарда, осужденного за убийство своей жены и тещи. —
48
Бернард Спилбери (1877–1947) — известный ученый-патологоанатом; внес заметный вклад в развитие судебно-медицинской экспертизы.