Вернувшись в Ридлсдейл, лорд Питер застал за чайным столом нового персонажа. При появлении Питера он поднялся во весь свой величественный рост и протянул выразительную, изумительной формы руку, которая могла бы обеспечить карьеру актеру. Ее владелец, хотя и не принадлежал к актерской братии, тем не менее, тоже вполне умело ее использовал в самых драматических моментах. Его величественная осанка, благородство головы и черт лица производили впечатляющий эффект, дополняемый невозмутимым жестким взглядом. Вдовствующая герцогиня как-то заметила: «Сэр Импи Биггз — самый красивый мужчина в Англии, но ни одна женщина даже ломаного гроша за него не даст». И действительно, в свои тридцать восемь лет он был холостяком, прославившимся своим красноречием и вежливым, но безжалостным обращением со свидетелями обвинения. Как ни странно, любимым его занятием было разведение канареек, и, за исключением их пения, а также музыкальных ревю, он не воспринимал никакой другой музыки. На приветствие Уимзи он ответил своим красивым, хорошо поставленным голосом. К суду и присяжным сэр Импи Биггз относился с трагической иронией, уничтожающим презрением или гневным негодованием: он клеймил убийц, возбуждал иски за преступную клевету и, потрясая слушателей, сам оставался непоколебим. Уимзи же, напротив, сообщил, как рад его видеть, еще более хриплым и неуверенным голосом, чем обычно.
— Вы только что от Джерри? — спросил он. — Флеминг, принесите, пожалуйста, свежих тостов. Как он? Наслаждается? Никогда не встречался с кем-либо, кто мог бы сравниться с Джерри по умению извлекать из любой ситуации приятное. Знаете, я и сам бы не прочь там побывать, единственное, что мне не нравится, так это сидеть взаперти и смотреть, как другие идиоты копаются в моем деле. Это не имеет отношения ни к вам, Мерблес, ни к вам, Биггз. Я имел в виду себя, если бы сам оказался на месте Джерри. Понимаете?
— Я только что говорила сэру Импи, — вмешалась герцогиня, — что он должен убедить Джералда сказать, что он делал в саду в три часа ночи. Если бы я была в Ридлсдейле, ничего бы не произошло. Конечно, мы все знаем, что он не сделал ничего дурного, но разве можно ожидать от присяжных, что они поймут это? В низших сословиях столько предрассудков! Как глупо со стороны Джералда молчать. Вероятно, он ничего не понимает.
— Я делаю все возможное, чтобы убедить его, герцогиня, — ответил сэр Импи. — Наберитесь терпения. Вы же знаете, таинственность по нраву адвокатам. Если каждый будет являться и говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, нам останется только идти в работные дома.
— Смерть капитана Каткарта очень таинственна, — заметила герцогиня. — Хотя, когда я начинаю думать о том, что о нем выяснилось, она мне представляется пророческой, по крайней мере, для моей золовки.
— Но вряд ли вам удастся убедить их, что смерть наступила в результате вмешательства Господа, а, Биггз? — осведомился лорд Питер. — Что-то вроде наказания за попытку войти в члены нашей семьи, а?
— Мне доводилось встречаться и с более абсурдными вердиктами, — сухо отпарировал Биггз. — Даже представить себе трудно, в чем можно при некотором старании убедить присяжных. Помню, однажды в Ливерпуле…
И он умело вылавировал в спокойное русло воспоминаний. Лорд Питер глядел на его точеный профиль, отчетливо вырисовывавшийся на фоне всполохов пламени в камине, и вспоминал суровую красоту Дельфийского Возничего [7], который был столь же необщителен, как и сэр Импи.
И только после обеда сэр Импи разоткровенничался. Герцогиня пошла ложиться, и мужчины остались в библиотеке одни. Питер, тщательнейшим образом облаченный Бантером в вечерний костюм, весь вечер был крайне оживлен и весел. Теперь, взяв сигару, он опустился в самое большое кресло и умолк.
Сэр Импи Биггз в течение получаса тоже курил и мерил комнату шагами. Наконец, решившись, он резко зажег настольную лампу, свет которой ударил Питеру прямо в лицо, сел напротив и произнес:
— А теперь, Уимзи, я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно.
— Что вы говорите? — удивился Питер, отключил лампу и, встав, перенес ее на соседний столик. — Только без запугивания свидетеля, — добавил он и хитро улыбнулся.
— Раз уж я разбудил вас, остальное меня не волнует, — невозмутимо ответил Биггз. — Ну так что?
Лорд Питер вынул изо рта сигару, внимательно оглядел ее, склонив вбок голову, снова вставил в рот, решив, что пепел еще продержится с минуту или две, молча затянулся еще несколько раз, опять вынул сигару и, стряхнув пепел точно в середину пепельницы, приступил к своему заявлению, упустив в нем лишь историю с чемоданом и сведения, полученные Бантером от Элен.
Сэр Импи Биггз слушал с вызывающим видом прокурора, время от времени задавая уточняющие вопросы. Одновременно он делал записи и, когда Уимзи закончил, задумчиво замер, постукивая рукой по своей записной книжке.
— Этого достаточно на судебное дело, — произнес он, — даже если полиция не найдет вашего таинственного незнакомца. Конечно, молчание Денвера несколько усложняет наше положение, — он прикрыл на мгновение глаза. — Вы сказали, что подвигнули полицию на поиски этого парня?
— Да.
— Вы такого низкого мнения о способностях полиции?
— По крайней мере, не в этой области. Это дело им по плечу: у них есть все возможности, чтобы справиться с ним.
— Ага, значит, вы надеетесь, что им удастся найти этого человека?
— Надеюсь.
— А что, вы думаете, произойдет дальше, если вам удастся его найти, Уимзи?
— Что я…
— Послушайте, Уимзи, — прервал его адвокат, — вы не дурак, и не надо прикидываться сельским полицейским. Вы действительно хотите найти этого человека?
— Безусловно.
— Дело ваше, конечно, но мои руки уже связаны. Вам не приходило в голову, что, может, лучше, чтобы он не был найден?
Уимзи уставился на него с таким искренним недоумением, словно задался целью обескуражить его.
— Учтите, — откровенно заметил Импи, — как только в распоряжение полиции попадет что-либо или кто-либо, можно уже будет не полагаться на мою или Мерблеса профессиональную состоятельность. Все будет извлечено на всеобщее обозрение. Денвера обвиняют в убийстве, а он категорически отказывается оказать мне малейшую помощь.
— Джерри — осел. Он не понимает…
— Неужели вы полагаете, что в мои обязанности не входило заставить его понять? — перебил Биггз. — Он только повторяет: «Они не имеют права меня повесить, я его не убивал, хотя, признаться, рад тому, что его не стало. А что я делал в саду — это не их дело ». А теперь я спрашиваю вас, Уимзи, благоразумно ли так себя вести в положении, в котором находится Денвер?
Питер пробормотал что-то вроде «всегда было пусто в голове ».
— Кто-нибудь говорил Денверу об этом неизвестном?
— Кажется, на дознании было что-то туманное упомянуто об отпечатках ног.
— Мне сказали, что этот сыщик из Скотленд-Ярда — ваш личный друг.
— Да.
— Тем лучше. Он попридержит язык.
— Послушайте, Биггз, все это очень таинственно и впечатляюще, но чего вы добиваетесь? Почему мне нельзя отыскать бродягу, если это возможно?
— Я отвечу вам вопросом на вопрос, — сэр Импи наклонился поближе. — Почему Денвер выгораживает его?
Сэр Импи Биггз любил хвастаться, что не было еще ни одного свидетеля, который солгал бы в его присутствии и не был бы им разоблачен. Задав вопрос, он оторвал взгляд от глаз Уимзи, хитро переведя его на длинную изогнутую линию рта Питера и еще ниже — на его нервные руки. Когда секундой позже он снова поднял глаза, его встретил непроницаемый взор Питера, который если что и выражал, так только изумление; угол рта слегка опустился, а пальцы расслабились.
— Клянусь Юпитером! Мне это и в голову не приходило, — воскликнул Питер. — Адвокаты, оказывается, прекрасные сыщики. Надо будет мне вести себя поосторожнее, а? Всегда веду себя опрометчиво. Мама говорит…