— Да, это проглотил даже Паркер, не правда ли, старина?
— Да, совершенно верно, — мрачно подтвердил Паркер.
— Конечно, с этим выстрелом я допустила страшную промашку, — продолжила Мэри. — Понимаешь, я все это так подробно объясняла, а потом выяснилось, что выстрела вообще никто не слышал. А потом стало известно, что все произошло в зарослях и совсем в другое время. А потом, на дознании, мне ничего не оставалось делать, как придерживаться своей версии, и дело приняло еще худший оборот, и они обвинили Джералда. Даже в самом страшном сне мне не могло такое привидеться. Теперь я, конечно, понимаю, как им были на руку мои дурацкие показания.
— Отсюда и рвотный корень, — добавил Питер.
— Я попала в такую ужасную переделку, — продолжила бедная Мэри, — что решила лучше молчать, чтобы не усугубить положение.
— А сейчас ты продолжаешь считать, что это сделал Гойлс?
— Я… я не знаю, что и думать, — ответила девушка. — Не знаю. А кто еще мог это сделать, Питер?
— Честно говоря, старушка, — ответил его светлость, — если это не он, тогда я не знаю, что и думать.
— Видишь, он убежал, — промолвила Мэри.
— Да, стрелять и убегать он мастак, — мрачно согласился Питер.
— Если бы он так же не поступил с тобой, — медленно проговорила Мэри, — я бы никогда не призналась. Скорее бы умерла. Но все эти революционные доктрины — когда подумаешь о красной России и всей крови, пролитой там во время восстаний, мятежей и прочем, — мне кажется, воспитывают презрение к человеческой жизни.
— Мне не кажется, милая, — вставила герцогиня, — чтобы мистер Гойлс проявлял такое же презрение к собственной жизни. Постарайся непредвзято взглянуть на факты. Стрелять в людей и убегать — не слишком героично, по крайней мере, согласно нашим представлениям.
— Единственное, чего я не понимаю, — внезапно перебил Уимзи, — как в зарослях оказался револьвер Джералда.
— А вот мне бы хотелось знать, — заметила герцогиня, — на самом ли деле Денис был шулером.
— А меня интересует зеленоглазый кот, — добавил Паркер.
— Денис никогда не дарил мне кота, — сказала Мэри.
— Но вы были с ним когда-нибудь в ювелирном магазине на улице де ля Пэ?
— О да, сотни раз. Но он подарил мне черепаховый гребень с бриллиантами. И никаких котов.
— Ну теперь мы можем полностью пренебречь вчерашним изысканным признанием, — заявил лорд Питер, с улыбкой просматривая записи Паркера. — Неплохо, Полли, совсем неплохо. У тебя настоящий талант к романтическому сочинительству, нет, я серьезно! Тебе не хватает только большего внимания к подробностям. Например, ты не могла тащить смертельно раненного человека до самого дома и при этом не запачкать кровью пальто. Кстати, Гойлс вообще-то был знаком с Каткартом?
— Мне об этом ничего не известно.
— Потому что у нас с Паркером есть альтернативная версия, которая снимет с Гойлса худшую часть обвинения. Скажите ей, старина: это была ваша идея.
Паркер описал в общих чертах версию с шантажом и самоубийством.
— Звучит правдоподобно, — заметила Мэри, — я имею в виду с академической точки зрения; но совсем не похоже на Георга — шантаж ведь — это так отвратительно, не правда ли?
— Ну, самое разумное — пойти и повидаться с Гойлсом, — предложил лорд Питер. — Какой бы ни была разгадка этой загадки, она находится у него в руках. Паркер, старина, мы приближаемся к концу наших розысков.
10
НИЧТО НЕ УТАИТСЯ ОТ ПОЛУДЕННОГО СВЕТА
— Увы! — промолвила Гайя. — Чувства, которые выражало известное лицо с безукоризненным достоинством, когда солнце стояло в зените и возможность тайно покинуть дом была маловероятной, обрели совершенно иной смысл, когда были вспомянуты ночью, в сыром саду, накануне осуществления замысла.
И за краткой минутой полудня следует ночь.
Мистер Гойлс был допрошен на следующий день в полицейском участке. Явились мистер Мерблес и мисс Мэри, настоявшая на своем присутствии. Молодой человек начал с угроз, но сухая манера адвоката быстро возымела на него свое действие.
— Лорд Питер Уимзи опознал в вас человека, который вчера вечером предпринял попытку нападения на него, — сообщил мистер Мерблес. — С поразительным великодушием он отказался от предъявления вам иска. Далее — нам известно, что в ночь убийства капитана Каткарта вы находились в охотничьем доме Ридлсдейл. Несомненно, вы будете проходить как свидетель по этому делу. Но вы могли бы оказать помощь правосудию, сделав сейчас соответствующее заявление. Этот разговор носит исключительно частный и дружеский характер, мистер Гойлс. Как вы можете заметить, представители полиции отсутствуют. Мы просто обращаемся к вам за помощью. Однако я должен предупредить вас, что ваш отказ отвечать на наши вопросы может повлечь за собой обвинение вас в преступлении.
— Это — угроза, — заявил Гойлс. — Вы хотите сказать, что, если я откажусь с вами разговаривать, вы арестуете меня по подозрению в убийстве?
— Господи, вовсе нет, мистер Гойлс, — возразил адвокат. — Мы просто передадим имеющиеся у нас сведения полиции, которая уже будет поступать, как сочтет нужным. Упаси Боже, какие угрозы? Это абсолютно противозаконно. Что же касается нападения на лорда Питера, то его светлость, конечно же, будет поступать по собственному усмотрению.
— Что бы вы там ни говорили, — упрямо повторил Гойлс, — это называется угрозой. Однако я готов отвечать, тем более, что вас мои ответы только разочаруют. Полагаю, ты предала меня, Мэри.
Мэри негодующе вспыхнула.
— Моя сестра вела себя необычайно лояльно по отношению к вам, мистер Гойлс, — заметил лорд Питер. — Более того, должен вам сказать, что, защищая вас, она поставила себя в крайне неловкое положение, если не сказать в опасное. По безусловно принадлежащим вам следам, которые вы оставили при своем поспешном бегстве, ваш путь был прослежен до самого Лондона. А когда моя сестра случайно вскрыла адресованную мне в Ридлсдейл телеграмму, она тут же поспешила в город, чтобы любыми доступными ей способами выгородить вас, даже ценой собственной жизни. К счастью, я уже получил копию, высланную на мой лондонский адрес. Но и тогда я еще сомневался в том, что это вы, пока случайно не столкнулся с вами в Советском клубе. И тут ваши собственные энергичные усилия избежать разговора со мной не только окончательно убедили меня в моей правоте, но и предоставили отличную возможность задержать вас. Более того, я вам чрезвычайно признателен за вашу помощь.
На лице мистера Гойлса было написано возмущение.
— Я не знаю, как ты мог подумать, Георг… — начала Мэри.
— Какая разница, что я подумал, — грубо оборвал ее молодой человек. — Вероятно, ты уже все им рассказала. Так что теперь и я расскажу, и вы увидите, что мне все об этом известно. А уж поверите вы мне или нет, мне наплевать. Я подъехал без четверти три и оставил тачку на дороге.
— Где вы были без десяти двенадцать?
— На пути из Норталлертона. Мое собрание закончилось без четверти одиннадцать. Я могу привести сотню свидетелей, чтобы доказать это.
Уимзи записал адрес, где проходило собрание, и кивнул Гойлсу, чтобы тот продолжал.
— Я перелез через изгородь и прошел через заросли.
— И никого не встретили?
— Никого — ни живого, ни мертвого.
— Вы не заметили крови или отпечатков ног на дорожке?
— Нет. Я не хотел зажигать фонарик из боязни, что меня могут заметить в доме. Света хватало. Я подошел к дверям оранжереи около трех. Приблизившись, я обо что-то споткнулся. Я начал ощупывать этот предмет — он был похож на человеческое тело. Я заволновался. Подумал, не Мэри ли — плохо себя почувствовала, потеряла сознание или что-нибудь такое. Тогда я рискнул зажечь фонарик и увидел, что это Каткарт, мертвый.
— Вы уверены, что он был мертв?
— Мертвее не бывает.
— Минуточку, — перебил адвокат. — Вы сказали, что увидели Каткарта. Вы были с ним знакомы ранее?