— Нет. Я хотел сказать, что увидел мертвого человека, а позднее узнал, что это был Каткарт.
— То есть тогда вы не знали, что это Каткарт?
— Да, но потом я узнал его по фотографиям в газетах.
— Необходимо быть очень точным в даче этих показаний, мистер Гойлс. Случайная оговорка, которую вы сейчас допустили, может произвести самое неблагоприятное впечатление на полицию или присяжных.
Сообщая это, мистер Мерблес высморкал нос и поправил пенсне.
— Что было дальше? — спросил Питер.
— Дальше мне показалось, что кто-то идет по дорожке. Я решил, что оказаться обнаруженным один на один с трупом не слишком-то приятно, и скрылся.
— Ну что ж, это было наиболее простым выходом, — с непередаваемым юмором заметил Питер. — Бросить девушку, на которой вы собирались жениться, и предоставить ей самостоятельно разбираться с мертвецом в саду, в то время как ее галантный кавалер уносит ноги. Вы о Мэри подумали?
— Ну, я считал, что она будет молчать ради собственной же выгоды. К тому же я не слишком отчетливо думал в этот момент. Я понимал только, что попал как кур в ощип и что, если меня застанут с трупом, выпутаться мне будет довольно сложно.
— Поэтому вы потеряли голову, молодой человек, и самым глупым и трусливым образом сбежали, — вставил мистер Мерблес.
— Нечего мне указывать, — возмутился мистер Гойлс. — Начнем с того, что я попал в глупую ситуацию.
— Да уж, — иронично подтвердил лорд Питер, — три часа ночи — промозглое и неприятное время суток. В следующий раз, когда соберетесь умыкать себе невесту, договаривайтесь часов на шесть вечера или на двенадцать ночи. Похоже, вам лучше удается теория конспирации, чем ее применение на практике. Такая мелочь уже лишает вас самообладания, мистер Гойлс. Вы знаете, я думаю, человек с вашим темпераментом не должен носить огнестрельное оружие. Какого черта вы разрядили его вчера в меня? Если бы вы случайно попали мне в голову, в сердце или другой жизненно важный орган, вы бы действительно оказались в чертовски неприятной ситуации. Если вы так боитесь трупов, какого черта стрелять в людей? Зачем, зачем, зачем? Не понимаю. Если вы сейчас говорите правду, вам ведь ничто не угрожало ни в малейшей степени. О Господи! Подумать только, сколько времени и сил мы потратили на вас! А бедная Мэри, замучившая себя до полусмерти только потому, что была уверена, что вы не станете убегать, если бежать не от чего!
— Ты должен учесть его нервозность, — холодно промолвила Мэри.
— Если бы вы знали, что это значит, когда за вами следят, шпионят, травят… — начал мистер Гойлс.
— Но мне казалось, вам это нравится, — перебил лорд Питер. — Это же величайший момент жизни для вас, когда к вам начинают относиться как к чему-то представляющему опасность.
— Подобные насмешки и порождают ненависть между классами! — страстно воскликнул Гойлс.
— Это не имеет значения, — попробовал успокоить его мистер Мерблес. — Закон равен для всех, а вы, молодой человек, умудрились поставить себя в очень неприятное положение. — Он тронул колокольчик, стоявший на столе, и в комнату вошли Паркер с констеблем. — Мы будем вам чрезвычайно признательны, — промолвил мистер Мерблес, — если вы любезно согласитесь взять этого молодо
го человека под наблюдение. Пока мы не предъявляем ему никакого обвинения, но он не должен предпринимать попыток скрыться до судебного разбирательства ридлсдейлского дела.
— Безусловно, сэр, — ответил мистер Паркер.
— Минуточку, — промолвила Мэри. — Мистер Гойлс, вот ваше кольцо, подаренное мне. Прощайте. Когда в следующий раз вы публично будете призывать к решительным действиям, я непременно приду, чтобы поаплодировать вам. Вы так замечательно говорите об этом. Но, думаю, лучше нам больше не встречаться.
— Ну конечно, — с горечью заметил молодой человек, — твои родственники поставили меня в это неприятное положение, и ты тут же изменяешь мне и тоже начинаешь надо мной насмехаться.
— Я была готова смириться с тем, что вы убийца, — с презрением промолвила Мэри, — но никогда не смирюсь с тем, что вы дурак.
Не дожидаясь, когда мистер Гойлс ответит, Паркер, изумленный, но вполне довольный таким оборотом вещей, вывел своего подопечного из комнаты. Мэри отошла к окну и остановилась, кусая губы.
— Послушай, Полли, старина Мерблес пригласил нас к ленчу, — заметил лорд Питер, подходя к ней. — Как ты на это смотришь? Там будет сэр Импи Биггз.
— Я не хочу его сегодня видеть. Очень мило со стороны мистера Мерблеса…
— Пошли, старушка. Ты же знаешь, Биггз у нас знаменитость — на него стоит посмотреть, — есть в нем что-то монументально-мраморное. Он тебе все расскажет о своих канарейках…
Мэри рассмеялась сквозь с трудом сдерживаемые слезы.
— Как я тебе благодарна, Питер, что ты пытаешься развлечь маленькую девочку. Но я правда не могу. Я буду выглядеть полной дурой. А я уже выглядела таковой сегодня — я думаю, одного раза за день вполне достаточно.
— Чушь, — откликнулся Питер. — Конечно, Гойлс показал себя не с лучшей стороны сегодня утром, но он действительно оказался в страшно сложном положении. Пойдем.
— Надеюсь, мисс Мэри согласится украсить своим присутствием мое холостяцкое жилище, — промолвил, подходя, адвокат. — Я сочту это за величайшую честь. Боюсь, я не принимал у себя дам уже лет двадцать — Боже мой, и вправду двадцать лет.
— В таком случае я просто не могу отказаться, — ответила Мэри.
Мистер Мерблес занимал ряд прелестных старых комнат в гостинице «Стейпл», окна которых выходили в сад с маленькими цветочными клумбами и звеневшим фонтаном. В комнатах, как и от самого мистера Мерблеса, чудесным образом веяло атмосферой старорежимного закона. Мебель в столовой была из красного дерева, на полу лежал турецкий ковер, на окнах висели малиновые шторы. В буфете стояли прелестный шеффилдский сервиз и несколько графинов с серебряными табличками, висящими на горлышках. В книжном шкафу теснились тома законоуложений, переплетенных в телячью кожу, а над камином висел портрет маслом какого-то сурового судьи. Мэри внезапно ощутила прилив благодарности этому нерушимому и честному викторианскому духу.
— Боюсь, нам придется немного подождать сэра Импи, — взглянув на часы, промолвил мистер Мерблес. — Он сегодня занят в суде по делу «Хампер против «Правды»». Утреннее заседание должно было уже закончиться. Вообще-то сэр Импи надеялся, что они сегодня же и подведут итоги. Блестящий адвокат этот сэр Импи. Он защищает «Правду».
— Неожиданный поступок для адвоката, а? — улыбнулся Питер.
— «Правда » — это газета, — заметил мистер Мерблес, выражая удовольствие едва заметным расслаблением губ. — Она выступает против компании, которая утверждает, что выпускаемое ею лекарство эффективно при пятидесяти девяти различных заболеваниях. Хампер представил суду несколько своих пациентов, чтобы они на личном примере подтвердили эффективность лечения. Слушать, как сэр Импи беседовал с ними, было истинным удовольствием. Особенно удавались его изысканные манеры с пожилыми дамами. Когда он предложил одной из них показать свою ногу присяжным, всех присутствующих охватил неописуемый восторг.
— И она показала? — поинтересовался лорд Питер.
— С готовностью, мой дорогой лорд Питер, и с превеликим удовольствием.
— Интересно, как это они рискнули ее привести?
— Рискнули? Да таких мошенников, как Хампер, надо еще поискать на земле, перефразируя Шекспира. Но сэр Импи не из тех, кто даст им обвести себя вокруг пальца. Нам действительно очень повезло, что мы смогли заручиться его поддержкой. А! Вот, кажется, и он.
Поспешные шаги на лестнице известили о прибытии ученого советника, который, влетев в комнату, все еще в парике и мантии, принялся рассыпаться в извинениях.
— Страшно виноват, Мерблес, — промолвил сэр Импи. — К прискорбию должен заметить, что к концу у нас пошла такая тягомотина. Я старался изо всех сил, но старина Доусон словно оглох и так копался… А, как поживаете, Уимзи? У вас такой вид, словно вы только что с поля военных действий. Против кого-нибудь надо выдвинуть иск за физическое насилие?