Цел и невредим, но жизнь его была обращена в руины.
Из всего его огромного состояния, вложенного в основном в русские и немецкие ценные бумаги, практически не осталось ничего. Но что в этом такого ужасного, скажете вы, для молодого человека с прекрасным образованием, блестящими связями и многочисленными выгодными предложениями? Надо было подождать только несколько лет, и он с лихвой бы возместил убытки. Увы! милорды, он не мог ждать. Над ним нависла угроза потери того, что было ему дороже честолюбия и состояния; ему нужно было много денег и сразу же.
Милорды, ничто в этом патетическом письме так не трогает и одновременно так не ужасает, как признание: «Я знал, что рано или поздно ты мне изменишь». В течение всего времени своего кажущегося счастья он знал как нельзя лучше, что дом его построен на песке. С первой же встречи она начала лгать ему, и он знал это, и тем не менее, это знание было бессильно ослабить путы его роковой страсти. Если кто-нибудь из вас, милорды, переживал такую непреодолимую, я бы сказал, предопределенную силу любви, пусть ваш опыт объяснит вам эту ситуацию — он сделает это лучше, чем мои скромные слова. Великий французский поэт и великий английский поэт выразили это в нескольких строках. Расин сказал о таком чувстве:
А Шекспир отчаянное упрямство своего любовника выразил в двух жалостных строках:
Милорды, Денис Каткарт мертв, и не нам осуждать его. Мы можем лишь понять и пожалеть его.
Милорды, нет нужды перечислять вам подробно все стадии падения, которые, к несчастью, пережил этот солдат и джентльмен. Вы всё слышали из уст мсье дю Буа-Гоби Удена, в дополнение к чему прозвучали последние бесплодные слова позора и раскаяния самого пострадавшего. Вы знаете, как он играл: сначала честно, потом бесчестно. Вы знаете, откуда он брал крупные суммы денег, таинственные нерегулярные поступления наличными, которыми он затыкал свой банковский счет, постоянно находившийся на грани краха. Не будем, милорды, и слишком строго судить ту женщину. Согласно своим представлениям, она вела себя с ним честно. Ей приходилось учитывать и свои интересы. Она могла дарить ему свою красоту, страсть, расположение и относительную верность до тех пор, пока он мог оплачивать их. Как только он не смог платить, она сочла разумным изменить свое положение. Каткарт это понимал. Не мытьем, так катаньем ему нужны были деньги. И так в своем неизбежном падении он достиг финальной стадии бесчестья.
Именно в это время, милорды, Денис Каткарт и появляется в жизни моего благородного клиента и его сестры. С этого момента и начинаются все сложности, приведшие к трагедии четырнадцатого октября, которую мы на этом достойном историческом собрании и собрались разгадать.
Около полутора лет тому назад Каткарт, судорожно ищущий безопасного источника доходов, встречается с герцогом Денверским, отец которого много лет назад был дружен с отцом Каткарта. Знакомство начало углубляться, и Каткарт был представлен мисс Мэри Уимзи, которая в это время (как она сама откровенно поведала нам) оказалась «не у дел» и в подавленном состоянии в результате разрыва со своим женихом, мистером Гойлсом. Мисс Мэри, испытывая потребность в самостоятельности, принимает Дениса Каткарта с учетом, что ей будет предоставлена свобода и она будет жить как ей нравится при минимальном его вмешательстве. Что касается целей Каткарта, мы слышали его собственный горький комментарий, впечатление от которого не исправят никакие мои слова:
«Я докатился до того, что собирался содержать любовницу на деньги жены».
Так развивались события до октября. Теперь Каткарт вынужден был большую часть времени проводить в Англии со своей невестой, оставляя Симону Вондераа без надзора на улице Клебер. Похоже, до определенного момента он чувствует себя довольно спокойно; единственная неприятность заключается в том, что мисс Мэри, движимая естественным нежеланием отдавать себя в руки нелюбимому человеку, оттягивает назначение даты свадьбы. Денег он тратит меньше, чем на улице Клебер, но расходы на костюмы, развлечения и прочее не уменьшаются. А тем временем американский миллионер мистер Корнелиус ван Хампердинк встречается с Симоной на бегах, потом в Опере и наконец в квартире Дениса Каткарта.
Мисс Мэри же начинает испытывать все большую неловкость в связи со своей помолвкой. И в этот критический момент мистер Гойлс неожиданно получает место, скромное, но гарантированное, которое дает ему возможность содержать жену. Мисс Мэри принимает решение. Она решает бежать с мистером Гойлсом, и, по невероятному стечению обстоятельств, они договариваются на три часа ночи четырнадцатого октября.
В половине десятого в среду тринадцатого октября компания в охотничьем домике расходится на ночь. Герцог Денверский — в оружейной, остальные мужчины — в бильярдной, дамы уже поднялись, когда камердинер Флеминг приходит из деревни с вечерней почтой. Он приносит герцогу письмо с ошарашивающими и очень неприятными новостями. Денису Каткарту он тоже доставляет письмо, которое нам не суждено увидеть, но о содержании которого мы вполне можем догадываться.
Вы слышали показания мистера Арбатнота, что перед тем, как прочесть это письмо, Каткарт поднялся наверх в прекрасном расположении духа, упомянув, что надеется на скорое уточнение даты свадьбы. В начале одиннадцатого, когда к нему пришел герцог Денверский, он уже пребывал в совершенно ином состоянии. Прежде чем его светлость успел изложить суть дела, Каткарт грубо и резко оборвал его, требуя, чтобы его оставили в покое. Нетрудно, милорды, догадаться, какие вести получил Денис Каткарт, учитывая то, что мы сегодня слышали, и зная, что мадемуазель Вондераа пятнадцатого октября отправилась в Нью-Йорк на борту «Беренгарии».
И в тот отчаянный момент, когда Каткарту становится очевидным, что любовница бросила его, входит герцог Денверский со своим ужасным обвинением. Он предъявляет Каткарту жестокую правду: тот самый человек, который ел его хлеб, пользовался его кровом и собирался жениться на его сестре, ни больше ни меньше как простой шулер. И когда Каткарт не возражает против предъявленного обвинения, когда он самым наглым образом заявляет, что не намерен жениться на благородной мисс, с которой помолвлен, удивительно ли, что герцог обрушивается на него, называя обманщиком, и запрещает ему впредь видеться и разговаривать с мисс Мэри Уимзи? Я утверждаю, милорды, что ни один человек, хотя бы с проблесками понятия о чести, не поступил бы иначе. Мой клиент требует, чтобы Каткарт покинул дом на следующий день, и, когда Каткарт в бешенстве вылетает на улицу, зовет его обратно и даже берет на себя труд распорядиться, чтобы дверь в оранжерею оставили открытой. Он действительно называет Каткарта грязным мошенником и говорит, что его следовало бы вышвырнуть из полка, — но гнев его справедлив. Что же касается слов, выкрикнутых им из окна: «Вернитесь, болван», или даже, согласно одному свидетелю, «б… болван», — так в них звучит чуть ли не нежность. — (Смех в зале.)
А теперь я хочу обратить внимание ваших светлостей на чрезвычайную слабость обвинения моего клиента с точки зрения мотивированности его поступка. Было сделано предположение, что причиной ссоры были не те факты, которые упомянул герцог Денверский в своих показаниях, а сюжеты более личного порядка. В связи с этим не было представлено ни малейших доказательств, если не считать несообразного заявления Робинсона, который, похоже, пышет злобой на всех, преувеличивая пустяк и раздувая его до невероятных размеров. Ваши светлости имели возможность наблюдать его поведение и сами смогут решить, какое значение следует придавать его наблюдениям. В то время как мы со своей стороны показали, что все вышеописанное строго опирается на факты.