Вскоре её Величество прокляли всё на свете, предаваясь «новым ощущениям», и рот уже не удерживал конвульсивные выдохи, когда разящие кусочки свинца касались её тела… Так она рано или поздно сломается — и начнёт стонать! Так не бывать же этому!..
Она закусила губы так, что прокусила насквозь, и закрыла глаза — чтоб не видеть момент удара. И горящие адским пламенем глаза женщины-монстра. Силы которой, казалось, не истощатся никогда — не иначе, это машина придала леди Рашель выносливости!..
Не слишком-то это помогло…
На этот раз сознание померкло, когда ей уже казалось, что вся её столь нежная нижняя часть уже не горит адским пламенем, а буквально разрывается на мелкие клочки тысячами отточенных граблей, когтей, и крючьев, а в уши орут и ревут все демоны ада…
Но это был ещё не конец. Когда её «оживили водой и тряпкой» в очередной раз, его Величество изволил удалиться на время из подвала — чтоб справить малую нужду. А леди Маргарет, дождавшись, когда шаги по булыжнику коридора окончательно затихли, посверкивая снова расширившимися во всю радужку зрачками, склонилась над её лицом:
— Мне поистине больно доставлять вашему Величеству столь сильные муки. Поэтому сейчас вам будет ещё больней! Чтоб больней было и мне! — а противное у неё, оказывается, лицо! Оскал, как у тех летучих мышей, что насылал на них лорд Хлодгар! Страшная мысль молнией сверкнула в мозгу леди Наины: уж не чёрный ли Властелин создал эту сучку?! На погибель ей, королю, и всей Тарсии?!
Но эта мысль быстро исчезла, уступив место более актуальной: как бы побыстрее умереть!!! Потому что из жаровни, стоявшей в углу, леди Маргарет вынула с помощью огромных щипцов раскалённый до красноты уголь примерно с куриное яйцо, и с очередной омерзительной ухмылкой на лице затолкала его в глубину королевской куночки…
Смерть не соизволила забрать её, и ей пришлось ещё пережить и пытку с пронзанием её грудей многочисленными толстыми раскалёнными докрасна гвоздями, и высыпанные на живот куски угля огромного размера, прожёгшие там дыру до позвоночника…
Умерла она после этого, скорее всего от потери крови — она точно не помнила.
Свою вторую смерть леди Наина помнила куда хуже — кажется, её придушили, проведя предварительно вновь через все круги «обычных» пыток — чтоб «насладилась полностью» тем, что, возможно, не успела в полной мере оценить в первый раз, как словоохотливо объяснила разгорячившаяся так, что крупные капли пота текли по лицу, слиплись в жиденькие хвостики плети волос, и кривились в хищной ухмылке губы, леди Маргарет. Напомнившая ей в этот момент уже гиену…
Третья смерть однозначно запомнилась лучше, хоть и оказалась очень скоротечной: её вновь разложили в «позиции номер три» на станке, широко разведя ноги, и прочно зафиксировав бёдра и талию, и во влагалище неторопливо забили с помощью большой кувалды заточенный конусом кол фута три длинной, и толщиной у основания с ногу.
Тут уж её Величество, как «тонко» подметил сир Ватель, «проняло»: она и билась в конвульсиях, и вопила, и стонала, и рычала, и сыпала проклятьями и ругательствами, злясь только от того, что не находит больше сил сдержаться, а её мучительница от этих проявлений «слабости» наслаждается ещё сильней.
Смерть настигла её в момент, когда остриё вышло через горло…
После очередного оживления её перевернули на живот, руки и ноги сковав и растянув цепями. Очень скоро она поняла, почему: ягодицы и ноги щедро полили смесью масла и нефти. Прогорело всё до кости… Но она не умерла — проклятое «восстановленное» тело оказалось очень живучим и всё цеплялось и цеплялось за жизнь!
Так что четвёртая смерть была вызвана переломами рук и ног, когда её, насмехаясь над отваливавшимися от ног и ягодиц кусками обгоревшей плоти, перезавязали, как бы распяв на горизонтальном кресте, и рёбер, которые леди Рашель с ноздрями, раздувавшимися от злорадства, сокрушала массивной железной кочергой.
Когда её доставали из капсулы в очередной раз, её слуха донеслось удивлённое замечание сира Вателя о том, что зелёный огонёк в одном месте панели машины сменился моргающим жёлтым. На что леди Рашель отозвалась:
— Ничего страшного, надеюсь, милый. Её же восстановило. Разберёмся с этим потом. Но я уже пресытилась и устала. Так что так и так эта смерть будет — последней.
Дальше… Дальше тоже что-то было, с маслом, огнём и раскалёнными штырями, загоняемыми в груди, бёдра, икры, руки… Но единственная мысль, которая словно злобный дятел стучала в черепе леди Наины, была о том, что детей она своим упрямством скорее всего всё равно от смерти не спасёт, и его Величество с «подправленным» здоровьем предпочтёт, чтоб наследников ему нарожала более молодая, и теперь абсолютно здоровая мать, а гордость — такая штука, которая не нужна, в общем-то, никому: ведь всё равно она после второй смерти и кричала и вопила, и выла, и извивалась, и проклинала своих мучителей, а толку с этого было — ноль.