—Конечно, Бойчо! У меня еще четыре патрона; один оставлю для себя…
—А я, доктор, оставлю два.
И Огнянов невольно обернулся к Раде. Она лежала все так же недвижно, но лицо ее теперь побелело как полотно; по ее груди медленно текла струйка крови, застаиваясь красными лужицами в складках платья… Шальная пуля попала в девушку рикошетом. Рада была уже мертва. Ее обморок перешел в вечный сон.
Покинув свой пост, Огнянов подошел к ней, преклонил колена, взял ее холодные руки в свои и долгим поцелуем приник к ее ледяным устам; он осыпал поцелуями и ее лоб и рану, на которой уже застывала кровь. Быть может, он что-нибудь сказал Раде, быть может, шепнул во время этих прощальных поцелуев: «До свидания в мире ином, Рада», — но если и так, слов его нельзя было расслышать из-за стрельбы за стеной, из-за ударом нуль внутри. Он покрыл ее своим плащом. Когда Бойчо выпрямился, по щекам его двумя струйками катились слезы.
И в каждой из этих слез был целый океан мук… А может быть — кто знает? — и какая-то доля благодарности провидению…
XVI. Гибель
Немое прощание длилось всего каких-нибудь полминуты, и в это время Соколов один сражался с сотней врагов. Случайно он повернулся и увидел Раду… Волосы встали у него дыбом, глаза загорелись, как у тигра, и, ничего уже не боясь, он выпрямился во весь рост, стал у входа и, словно бросая вызов пулям, крикнул на чистейшем турецком языке:
—Псы шелудивые! Дорого вы заплатите за каждую каплю болгарской крови!
И разрядил револьвер.
В новом припадке бешенства толпа ринулась на полуразрушенную мельницу, ставшую неприступной крепостью. Звериный рев, сопровождаемый дружным залпом, огласил долину.
—Ох! — простонал доктор и уронил револьвер.
Пуля попала ему в правую руку. Неописуемый ужас и отчаяние исказили его лицо. Огнянов, который тоже обливался кровью, но еще продолжал стрелять в толпу, заметил это.
—Тяжко, брат? — спросил он.
—Нет, но я выпустил последний патрон… забыл…
—У меня еще два, бери… — сказал Огнянов, подавая Соколову свой револьвер. — А теперь пусть посмотрят, как умирает болгарский апостол!
И, выхватив у него из-за кушака длинный ятаган, Огнянов выбежал из мельницы и ринулся в толпу, нанося страшные удары направо и налево…
Полчаса спустя свирепая орда с бешеным весельем победоносно возвращалась из долины с головой Огнянова на шесте. Черен доктора, раздробленный на куски ударами кинжалов (первый удар, пулей, доктор нанес себе сам), не мог послужить трофеем. Не тронули и голову Рады, но по соображениям политического такта. Тосун-бей был хитрее Тымрышлии.
Сзади везли на телеге убитых и раненых турок.
С дикими криками вернулась орда в Бяла-Черкву. Город был пустыннее и безмолвнее заброшенного кладбища. Трофеи водрузили на площади.
Только один человек маячил на этой площади, как призрак.
То был Мунчо.
Узнав голову своего любимого Руссиана, он вперил в нее безумный, полный ярости взгляд и, вместе с дождем плевков, осыпал неслыханно дерзкой бранью пророка Мохаммеда и султана.
Его повесили на скотобойне.
Этот помешанный оказался единственным человеком, который осмелился выразить протест.
Одесса, 1888 г.
Послесловие
Основная часть романа И. Вазова «Под игом» («Под игото») была написана в 1888 году в Одессе, где писатель находился в эмиграции. По возвращении на родину И. Вазов дорабатывал текст романа и вносил в него поправки. Впервые он был обнародован в серийном издании Министерства народного просвещения «Сборник за народни умотворения, наука и книжнина» («Сборник народного творчества, науки и литературы»), кн. I–III, в 1889–1890 годах. Первое отдельное издание «Под игом» появилось в 1894 году.
У болгарских читателей роман имел большой успех, выдержав при жизни автора пять изданий. В условиях монархо-фашистского режима, в 20—30-е годы, роман переиздавался около пятнадцати раз. Его жадно искал демократический читатель, и он был своего рода идейным оружием народа в сопротивлении болгарскому и немецкому фашизму. В современной Болгарии роман «Под игом» пользуется исключительной популярностью. Он издавался свыше десяти раз массовыми тиражами, каких никогда ранее не было в стране.
«Под игом» — первое художественное произведение болгарского автора, получившее сразу же после его издания мировую известность. Во второй половине 90-х годов роман был переведен на многие европейские языки, вызвав горячие симпатии к автору и героическому народу Болгарии. Особым успехом роман пользовался у тех славянских народов, которые боролись за национальное освобождение, — поляков, словаков, чехов, хорватов, украинцев, словенцев. Роман болгарского писателя помогал им осознать свои национальные цели и задачи в освободительном движении. С наибольшей определенностью это было выражено в предисловии к словацкому изданию 1902 сода. «Для нас. словаков, — писал переводчик, — чтение «Под игом» будет особенно интересным и близким. Несчастный несчастного лучше всего понимает — и мы унижены, и мы терпим… Будем же учиться на примере наших братьев болгар не поддаваться». Подобные высказывания можно найти и в польской критике, которая не без оснований сравнивала изображенные в романе события 1876 года с событиями в Польше в 1863 году.