— Владимир Васильевич, а чем же все кончилось?
— Да тут и рассказывать нечего. Вылез я наружу с опустевшим спичечным коробком, грязный, окоченевший от холода. И радовался так, как будто вновь на свет народился... Первое, неудачное знакомство с пещерами не отпугнуло меня от подземных странствий, но приучило быть осторожным. Позднее посетил я другие пещеры Кавказа, бывал на Урале, в известной Кунгурской пещере, занимающей первое место в СССР по длине изученных ходов (около пяти километров). Да, ребята, быть спелеологом очень заманчиво, тем более что пещерный туризм еще слабо развит у нас. Сколько открытий сможете вы сделать, если возьметесь за него серьезно!
Владимир Васильевич задумывается, потом испытующе смотрит на ребят.
— А что, если на следующий год мы поедем в Крым и посетим знаменитые Красные пещеры, в которых я тоже бывал когда-то… Согласны?
В поход
Жарко. От нагревшихся школьных построек пышет, как от печки. Маленький колодцеобразный двор наполнен звонкими голосами:
— Ребята, у кого есть покрепче шнурок для рюкзака?
— Боря! С ума сошел? Слезь с мешка, ведь там печенье!
— А в крымских пещерах тоже холодно, как в «Костиной»? Или можно в трусах?
Владимир Васильевич молча следит за ребятами: брови его нахмурились, губы сжались тонкой полоской, но в глазах — искорки смеха. Пригладив седеющие волосы, он резким движением надевает шляпу и, перекрывая шум, командует:
— Юные следопыты! С рюкзаками... в одну шеренгу... ста-а-новись!
Перезвон голосов обрывается. На размягченном солнцем асфальте вырастает нестройная шеренга. Некоторые еще не готовы: у одних завернулись лямки рюкзаков, у других валятся палки и шляпы (это пробирающийся сзади шеренги озорной паренек подталкивает то палку, то шляпу).
Ничто не ускользает от руководителя. Выждав с минуту, он вскидывает на плечи тяжелый рюкзак, одергивает зеленоватую гимнастерку, молодцевато выпрямляется.
— Равняйсь!
Вся шеренга — пятнадцать человек — делает последнее выравнивающее движение и замирает.
— До выхода на маршрут осталось четыре минуты, по-этому скажу лишь о главном. А главное сейчас — дисциплина и еще раз дисциплина!
Владимир Васильевич окидывает взглядом притихших ребят. Все больше хмурятся брови, темнеют голубые глаза, принимая серо-стальной оттенок.
— За проявленную только что недисциплинированность и крупное упущение в подготовке к походу (забыл взять одеяло) с маршрута снимается Борис Коваленко!
Глубокий и тесный колодец-двор вновь до краев полнится криком:
— Простите его, Владимир Васильевич!
— Коваленко — лучший следопыт отряда!
— Боря бывал в пещерах и знает, как их изучать...
Пошептавшись с провинившимся, из шеренги выступает капитан отряда Костя Снежков, серьезный и подтянутый, как сам Владимир Васильевич, которому он во всем подражает.
— Товарищ руководитель! Коваленко дал мне честное комсомольское слово исправиться. В общем, ручаюсь за его поведение. Ну, а спать мы будем под моим одеялом, оно у меня большое...
По шеренге прокатывается веселое оживление. Коренастый девятиклассник Борис Коваленко, тот, что сбивал шляпы и забыл одеяло, поднимает голову. В его умных, с хитринкой глазах появляется надежда. Смутившись, он пытается пригладить на голове хохолок непокорных волос.
— Владимир Васильевич, я просто… ну...
Руководитель улыбается:
— Хорошо, беру под честное слово... Мне нравится, как вы стоите за товарища. Так нужно поступать и в походе: все за одного и один за всех... Итак, юные следопыты, напра-во! К вокзалу, ша-а-гом марш!
Колонна двинулась, но руководитель медлит с отходом. Он смотрит вслед ребятам, вспоминая дни своего детства, окрашенные последним заревом гражданской войны, когда сабля бандита и обрез кулака, голод, холера, зимняя стужа пытались сокрушить то, что не удалось всем армиям интервентов и белопогонников. Тогда четырнадцатилетним подростком он долго разъезжал беспризорником по всей Украине.