Все вместе создавало такую теплую и гостеприимную атмосферу, что Салли забыла о своих волнениях и воскликнула:
— Ты все сам подбирал?
— Да, — ответил он, вынимая бутылку из ведерка.
— Превосходно!
— Мне тоже нравится. — Он показал ей этикетку на бутылке. — «Перье Жуэ». Не возражаешь?
— С удовольствием!
Он открыл бутылку, разлил шампанское и поднял бокал, чтобы сказать тост.
— За старых друзей и новые начинания.
— Да. — Она отпила из своего фужера, сознавая, что, несмотря на их попытки держаться непринужденно, во всем присутствовал скрытый подтекст, намекавший на что-то большее, чем дружба.
Считая, что лучше сохранять дистанцию, она не села в предложенное им кресло, а прошлась по комнате.
— Твой дом чудесный.
— Это тот дом, какой я хотел иметь. Без претензий, прочный. Построенный на века.
— Он очень старый?
— Ему почти сто пятьдесят лет. Я проведу для тебя экскурсию, если хочешь. Попозже.
— Конечно, хочу, — ответила она, хотя понимала, что безопаснее было бы отказаться. — Очень даже хочу.
— Значит, не жалеешь, что приняла мое приглашение?
— Нет, — она снова прошлась по комнате, — я рада, что пришла.
— Ты чувствуешь себя здесь хорошо?
Она резко обернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее непроницаемым взором, прислонившись к каминной полке.
— Да, но не надо так пристально меня рассматривать.
— Не могу сдержаться. Ты такая красивая.
— Мы с тобой оделись как близнецы. Я про цвета, — сказала она и нервно улыбнулась такому совпадению. На ней были черная длинная юбка и белая блузка с гофрированным воротником и манжетами, а на нем — черные брюки и белоснежная рубашка с длинными рукавами.
— Я думаю, мы больше напоминаем незаконченную работу художника, — ответил он без малейшей нотки веселья в голосе. — Набросок уже сделан, осталось подобрать цвета. Ты не проголодалась?
От одной мысли о еде, у нее тошнота подступила к горлу. Но с другой стороны, ужин, состоящий из одного шампанского, вряд ли мог довести до добра.
— Да, пожалуй.
— Хорошо, — ответил он. — Я тоже. Но не бойся, Салли, я не собираюсь съесть тебя живьем. Так что перестань метаться, как зверь в клетке. Сядь к огню, а я пока похозяйничаю на кухне.
— Тебе помочь?
Прежде чем выйти из комнаты, он наполнил ее бокал.
— Не сегодня. Может, в следующий раз.
Будет еще один раз? А нужно ли?
Когда через пятнадцать минут он вошел и объявил, что ужин готов, Салли все еще обдумывала этот вопрос.
— Боже мой! — Она задержалась на пороге, с изумлением оглядываясь вокруг. — Какая необычная комната!
Столовая представляла собой совершенно круглое помещение с потолком-куполом, с которого свисал изящный бронзовый канделябр. Высокие окна от пола до потолка. Здесь тоже горели свечи, но, в отличие от гостиной, их огни мерцали бесчисленными отражениями в стеклах незанавешенных окон, за которыми была ночная тьма.
— Эксцентричное архитектурное решение, — отметил Джейк, жестом приглашая ее пройти. — Таких в доме много.
— Но выглядит так прелестно. Мне очень нравится! — Она бросила озабоченный взгляд на окно. — Мне так кажется.
— Не волнуйся, шпионы сюда не проберутся. Снаружи только океан и небо. Эта часть дома стоит на обрыве. Сегодня вечером нас никто не побеспокоит.
— Мне стало намного легче! — Она села, остро ощутив его близость, когда он пододвинул ее стул поближе к столу. Затем он на мгновение положил ей на плечо руку и перешел к своему месту напротив нее. — Не хотелось бы, чтобы появился незваный гость и нарушил нам ужин.
И ничего страшного не случилось. Они вдвоем беседовали под тихо звучавший ноктюрн Шопена, включенный на случай, если возникнут неловкие паузы. Шампанское и атмосфера комнаты сотворили чудо, чему немало способствовали, отлично приготовленные блюда.
— Я заказал в ресторане, — признался Джейк, уклоняясь от ее комплиментов. — Мне оставалось лишь не забыть включить духовку. Из всей кулинарии, я силен только в жарке мяса на решетке.
Последней каплей, заставившей ее окончательно растаять, был десерт. Апельсиновый мусс и взбитые сливки между тончайшими слоями бисквита, украшенного завитками белого шоколада, фирменное блюдо маленькой французской кондитерской на площади. Они попробовали его в первые дни знакомства, и с тех пор, он стал своеобразным символом всего самого прекрасного в их отношениях.