— Что вам нужно от меня? — тихо пробормотала Елена, отводя взгляд и не узнавая свой осипший голос.
— Я принес тебе поесть. Наверняка за десять часов ты проголодалась, — мужчина поставил поднос рядом с девушкой. На нем стояла тарелка с кашей, какой-то тост и стакан яблочного сока. С виду это выглядело прилично. Но Елена даже глазом не повела, удивившись другому.
— Десять? — спросила она, думая, что прошло от силы часа три.
— Ну да, десять, — как ни в чем не бывало ответил Хант и принес с собой деревянный стул, садясь на него, предварительно закрыв дверь.
Он осмотрел девушку с ног до головы, а Елена съежилась, не зная, куда деть взгляд, и на чем сфокусироваться.
— Знаешь, мне бы не пришлось сейчас с тобой возиться, если бы ты не полезла туда, куда тебя не просили лезть, — в его голосе были нотки осуждения, а у Елены пробежала дрожь по спине.
— Я всего лишь хотела помочь тому, кого я люблю, — ответила она, с вызовом посмотрев на Уэса.
По всей видимости ее слова рассмешили Ханта, потому что он громко залился смехом, словно Елена сказала какую-то глупость. Когда его смех прекратился, он взглянул на девушку и произнес:
— А ты и правда вся в отца.
— О чем вы? — ее брови нахмурились, а сердце громко застучало.
— Он тоже хотел помочь, изобрести то самое лекарство от вампиризма, чтобы помочь людям.
— Изобрести? Но ведь лекарство существует. Должно существовать… — ей стало еще более не понятно, что пытается донести до нее Хант.
— Ты про то, о котором в старой книжечке говорится? Легенда о Мистик Фоллс и о той девушке, Татье, кажется? — доктор сделал задумчивое лицо. — Да, есть у меня эта редкая книжка. Интересная оказалась. На половину даже правдивая.
— Я не понимаю, к чему вы клоните.
— То якобы «лекарство», — Хант показал в воздухе кавычки, — действительно было найдено при раскопках, а позже отправлено в музей Мистик Фоллс. Моя прабабушка, которая, как и я, занималась наукой и делала все во благо науки, украла его в 1956 году, так как искренне верила, что сможет вылечить одного из таких вампиров, дать людям ту жизнь, которую у них отняли. Три года она пыталась понять, из чего это лекарство сделано, что в нем было такого целебного. И вот в 1959 году пришло время проводить эксперимент. — рассказывал Хант и достал из кармана халата маленькую старую вещь. — Это ее блокнот датированный с 1955 по 1959 год. — мужчина пролистал заляпанный блокнотик, на котором можно было разглядеть маленькие капли крови, и шелестящий звук потрепанных листов разлетелся по всей комнате. — В организации «Огустин» как раз были новые вампиры, и было решено отдать лекарство одному из них. Это был…дай-ка посмотреть… — Хант натянул очки, чтобы лучше видеть, и перевернул на лист с последней записью. — Даже не был, а была некая К. Пирс. Позже здесь было написано, что мисс Пирс умерла сразу же после принятия сыворотки. Ее сердце перестало биться в ту же секунду.
От этих слов сердце Елены будто замерло, она словно перестала дышать и осознавать, что происходит. Казалось бы, в ее жизни происходило и не перестает происходить какое-то сумасшествие и, наверное, уже надо бы привыкнуть и понять, что ее город имеет огромную историю, связанную с вампирами, легендами, которые выходят за пределы книг, и Гилберт уже стала частью этой истории, но она не могла привыкнуть и делать вид, что все хорошо. Елена вспомнила, как Деймон рассказывал о Кэтрин, и о том, как нашел ее уже мертвой в камере, но никто и подумать не мог, что Кэтрин умерла от того самого лекарства, которое они так яро пытались разыскать. И из-за которого Елена сейчас здесь. А Хант все продолжал говорить:
— И вот смотри, какая любовь в старой легенде получилась. Люсьен так «любил» Татью, — доктор вновь изобразил кавычки, — что под видом того, что хочет ей помочь и вылечить, на самом деле хотел ее убить. Ему просто выпал другой шанс, и он немедля им воспользовался. Хотя клялся в вечной любви и обещал, что поможет.
— Может, он где-то ошибся и надеялся, что лекарство сработает. Люсьен же неспроста не избавился от лекарства. Значит, он верил в его лечебное свойство, и хотел, чтобы кто-то другой им воспользовался, если у него не получилось, — предположила Елена, не соглашаясь с Хантом. — Он любил Татью, и то, что он заколол ее, могло быть просто случайностью.
Уэс снова рассмеялся, а Елене стало не по себе. Белые стены все также давили на нее, и на мгновение ей показалось, что в помещении слишком мало воздуха и света.
— У тебя все сводится к любви и заботе. Ты наивнее, чем я предполагал, знаешь ли. — доктор приблизился к Елене и поднял ее лицо за подбородок, заставляя девушку посмотреть на него. — Любви не существует. Каждый человек делает все, чтобы только ему было хорошо. Все остальное — сплошное лицемерие.
Елену переполняли эмоции. От ярости до глубокой грусти, которая заставляла ее заплакать, и девушка дернула голову, не отвечая ничего Ханту, желая уйти отсюда. Уэс не стал настаивать на своем, а потому поднялся со стула и стал мерить шагами и так маленькую комнату.
— Твой отец незадолго до своей смерти пытался найти альтернативу, по записям моей прабабушки, которые, кстати, хранились в той самой папке, которую ты благополучно сожгла. Грейсон пытался найти противоположность этой сыворотки и изобрести настоящее лекарство. Он наивно верил, что сможет помочь тем, кому априори помочь уже нельзя. — усмехнулся Хант своим же словам и положил блокнотик обратно в карман. — И за день до моего отъезда мы с Грейсоном поссорились. Я отстаивал свою точку зрения, которая тебе уже известна, а твой отец стоял на своем. Прямо как ты сейчас.
— Так это из-за вас он с мамой попал в аварию? — сердце Елены вновь затрепетало, боясь услышать болезненную правду, отчего ее глаза заслезились.
— Что? — доктор даже удивился подобному вопросу и повернулся в сторону Гилберт. — Нет, это была случайность, Елена. Поверь, я не виноват в смерти твоих родителей и, как ты знаешь, я был в другом городе, эта новость и для меня стала шоком. — он вновь подошел в девушке и заглянул в ее глаза. Он небрежно коснулся ее щеки и смахнул слезу, усмехаясь. — История из этой легенды повторяется. Ты так хотела помочь, что в итоге ты сама себя и погубила. И поверь не только себя.
Его слова говорили только об одном: она в опасности. И хотя Хант все еще ничего е предпринял, Елена понимала, что скоро это случится. И от этих мыслей ей стало страшно.
Доктор Хант уже открыл дверь и собирался уходить, как вдруг невзначай вспомнил:
— Пожалуй, надо позвонить твоему парню, предупредить, почему тебя так долго нет, — он помахал Гилберт ее телефоном, который невесть откуда взялся в руках Уэса, и дверь захлопнулась.
— Что? Нет, не звоните ему! Нет! — закричала Елена, надеясь, что она ослышалась. Гилберт подбежала к двери и отчаянно пыталась открыть ее, дергая за ручку.
Хант же не знает, что они расстались.
Облокотившись спиной о запертую дверь, Елена не сдерживала рыдания.
— Пожалуйста… — бормотала она, надеясь, что ее услышат.
Но за пределами камеры было тихо и пусто.
Что же она натворила…
***
В салоне машины Деймона играла музыка из девяностых, а сам парень уже проехал границу Мистик Фоллс и направлялся в город, который никогда не спит. Он много думал о правильности своего решения, но, поняв, что все в прошлом, пытался оттолкнуть все мысли куда подальше.
Когда Деймон подъезжал к пересечению дорог, с левой стороны внезапно выехал автомобиль, преграждая парню путь. Сальваторе вовремя успел нажать на тормоз, и машины не столкнулись. Когда Деймон пришел в себя от легкого шока, он решил посмотреть, кто такой умный перегородил ему дорогу, и уже представлял, как ломает ему шею, но, приглядевшись, Деймон не поверил своим глазам. Это был красный автомобиль Стефана.
— Что за… — произнес он, остановив машину и выйдя из нее. — Стефан, ты с ума сошел или забыл братские объятия подарить на прощание? — спросил Деймон.
Но Стефан, пропустив мимо ушей его сарказм, вышел из машины, подошел к брату и спросил: