«Двойной крест» — так они называли операции такого рода.
Прекрасным примером «двойного креста» служил случай с Карлом Бекером. Канарис заслал его в Англию в те тревожные дни 1940 года, когда вторжение казалось неизбежным. Бекер, изображая из себя швейцарского бизнесмена, поселился в Кенсингтоне и принялся собирать все, что мало-мальски подходило под понятие секретных сведений. Жил он на широкую ногу, но расплачивался фальшивыми фунтами, что и помогло Вайкери засечь его. Потом он на протяжении нескольких недель продолжал свою деятельность, уже увязнув в паутине, сплетенной МИ-5. Вайкери, с помощью своих наблюдателей, ни на секунду не спускал глаз с Бекера; за ним следили и на приемах, где он собирал сплетни, накачиваясь шампанским, купленным на черном рынке, и во время встреч с агентами, и во время посещения тайников, и в спальне, куда он приводил женщин, мужчин и детей, и только бог знал, где еще. Через месяц Вайкери спустил курок. Он арестовал Бекера — в буквальном смысле вырвал его из рук юной девушки, которую тот держал взаперти и спаивал шампанским, — и вместе с ним накрыл широкую сеть немецких агентов.
А потом началась самая сложная часть дела. Вместо того чтобы отправить Бекера на виселицу, Вайкери перевербовал его — убедил его стать двойным агентом и работать на МИ-5. На следующей день, поздно вечером Бекер включил в тюремной камере свою рацию и передал в эфир позывной гамбургского радиста. Тот велел ему оставаться в эфире и передал приказ из Берлина. Бекер должен был выяснить точное местоположение и размеры авиабазы истребителей в Кенте. Бекер подтвердил прием и закончил связь.
Но именно Вайкери на следующий день отправился на аэродром. Он, конечно же, мог связаться с командованием авиации, выяснить все подробности, касающиеся этого аэродрома, и передать их в абвер, но для настоящего шпиона все это должно было оказаться далеко не так просто. Чтобы придать сообщению видимость подлинности, Вайкери собирал сведения об авиабазе точно так же, как это пришлось бы делать немецкому агенту. Он выехал из Лондона на поезде и из-за всяких задержек добрался до места только к сумеркам. На склоне холма неподалеку от базы у него проверил документы военный полицейский. Вайкери видел раскинувшееся на равнине летное поле и ангары; точно так же все это видел бы и шпион. Он разглядел также кучку сборных домов и несколько самолетов, стоявших на травяной взлетно-посадочной полосе. Вернувшись в Лондон, Вайкери составил краткое донесение о том, что видел. Он отметил, что из-за опоздания поезда не смог попасть на место в самое светлое время суток, и добавил, что подойти вплотную к аэродрому ему помешали патрули военной полиции. Той же ночью Вайкери заставил Бекера собственноручно отправить радиограмму: это было необходимо, поскольку у каждого радиста существует свой собственный стиль передачи — его называют почерком, — по которому профессиональный радист может опознать своего абонента. Гамбург поблагодарил его за хорошую работу.
Вайкери немедленно связался с командованием ВВС и объяснил ситуацию. Настоящие «Спитфайры» тут же перегнали на другой аэродром, персонал эвакуировали, а на полосе расставили несколько сильно поврежденных истребителей. На следующую ночь прибыли бомбардировщики Люфтваффе. Самолеты-мишени сгорели. Экипажи «Хейнкелей», естественно, решили, что разгромили настоящую авиабазу. На следующий день абвер приказал Бекеру снова съездить в Кент и оценить величину ущерба. Вайкери снова направился туда, составил радиограмму с описанием того, что увидел, и снова Бекер отправил ее.
Абвер был в восторге. Бекер сразу же стал звездой, супершпионом, а Королевскому воздушному флоту это обошлось в день работы по восстановлению взлетно-посадочной полосы и вывозу обгоревших остовов нескольких «Спитфайров».
Операция произвела такое впечатление на абверовских начальников Бекера, что ему порекомендовали завербовать новых агентов, и побольше, что он и сделал — вернее, сделал Вайкери. К концу 1940 года Карл Бекер возглавлял организацию из дюжины агентов; большинство работало на него, но некоторые направляли информацию непосредственно в Гамбург. Никого из них не существовало на самом деле: это были детища воображения Вайкери. Вайкери внимательно следил за тем, чтобы его питомцы жили полноценной жизнью, и они влюблялись, вели какие-то дела, сетовали на нехватку денег, у них разрушались дома и гибли друзья при бомбежках. Вайкери даже позволил себе «арестовать» нескольких — ни одна сеть, действующая во враждебной стране, не может быть застрахована от провалов, и если бы этой сети слишком везло, то у сотрудников абвера могли бы возникнуть подозрения. Это была головоломная, крайне утомительная работа, требующая постоянного внимания к мельчайшим деталям, но Вайкери она бодрила и опьяняла, он радовался каждой минуте, уделяемой операции.
Лифт снова не работал, и поэтому Вайкери пришлось спускаться из святилища Бутби в архив по лестнице. Едва открыв дверь, он был поражен атмосферой помещения: там пахло рассыпающейся бумагой, пылью, и ко всему этому примешивался резкий запах плесени, поселившейся на сырых стенах подвала. Комбинация запахов напомнила ему об университетской библиотеке. Папки стояли на полках стеллажей и в застекленных шкафах, громоздились стопками на холодном каменном полу, а рядом тут и там лежали сколотые пачки бумаги, еще не достигшие объема, позволявшего досье обзавестись собственной папкой. А среди всего этого перемещались три привлекательные девушки — ночная смена сокращенного состава. Они вполголоса переговаривались между собой на канцелярском жаргоне, который Вайкери с трудом понимал, да и то с пятого на десятое. Девушки, которых в штаб-квартире МИ-5 величали архивными королевами, казалось, совершенно не подходили к полутемному помещению, заваленному бумагами. Вайкери внутренне настроился увидеть, завернув за угол, нескольких монахов, сидящих за тяжелыми столами и читающих при свечах старинные манускрипты.
Его передернуло. Помилуй бог, да ведь здесь холодно, как в склепе. Он пожалел, что не надел свитер. А еще можно было принести с собой чего-нибудь горячего, чтобы попить. Здесь находилась вся закрытая для непосвященных история секретной службы. Вайкери обвел взглядом горы папок, и вдруг его как будто ударило: после того как он уйдет из МИ-5, здесь навечно останутся записи о каждом сделанном им шаге. Он сам не мог понять, раздражала его эта мысль или, напротив, утешала.
Вайкери вспомнил об оскорбительных замечаниях Бутби на его счет, и его снова передернуло, на сей раз от гнева. Вайкери был чертовски хорошим офицером и чертовски хорошо вел работу по «двойному кресту». Даже Бутби не рискнул бы отрицать это. Он был убежден, что, прежде всего, обязан успехом своему образованию историка и образу мыслей, которые как ничто иное подходили для его нынешней работы. Ведь историкам часто приходится действовать методом конъектуры — идти к созданию цельной, логически обоснованной картины путем сведения воедино мелких, достаточно неопределенных и даже не связанных между собой, на первый взгляд, деталей и подстановки недостающих звеньев. «Двойной крест» очень походил на конъектурное реконструирование, только наоборот. Работа руководителя операции «двойного креста» заключалась в том, чтобы дать немцам определенное количество разрозненных, несводимых воедино деталей, работая с которыми они достигнут результата, запланированного организатором игры. Организатор должен быть крайне осторожен в обращении с данными, которые пускает в дело. Они должны являть собой скрупулезно составленную смесь фактов и вымысла, правды и тщательно подобранной и замаскированной лжи. Придуманные шпионы Вайкери должны были прилагать очень много усилий для добычи информации. Разведывательные данные следовало скармливать немцам крохотными, порой лишенными видимого смысла порциями. Они должны быть связаны с личностью и прикрытием шпиона. Например, водитель грузовика из Бристоля не мог ни с того ни сего раздобыть украденные в Лондоне документы. И ни одно донесение не должно было казаться чересчур хорошим, ибо то, что слишком легко дается, может быть с той же легкостью отвергнуто.
Досье на персонал центрального аппарата абвера хранились на открытых стеллажах, достававших до потолка, в сравнительно небольшом помещении, расположенном в дальнем конце подвала. Буква V начиналась на нижней полке и поднималась все выше и выше. Вайкери пришлось опуститься на четвереньки и вывернуть шею, как будто он искал что-то ценное, закатившееся под стеллаж. Проклятье! Нужная ему папка, конечно же, оказалась на самой верхней полке. Он привстал на цыпочки и запрокинул голову, пытаясь прочесть надписи на папках через свои очки со стеклами-полумесяцами. Нет, безнадежно. Полка находилась на добрых шесть футов выше его головы; с такого расстояния он не мог прочесть машинописный шрифт даже через очки. Это была месть Бутби всем тем, кто не дорос до изначально установленной для сотрудников службы нормы роста.