— Сочувствую вам, Карл.
Дверь открылась, и Вайкери вышел в коридор.
— Послушайте, Альфред, конечно, и сигареты, и шоколад были замечательными, но в следующий раз постарайтесь привести еще и девочку, ладно?
Вайкери направился к начальнику охраны и попросил показать ему журналы учета посетителей за октябрь и ноябрь. Всего через несколько мгновений он отыскал нужную ему запись.
ДАТА: 5-10-43
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Бекер, К.
КОЛИЧЕСТВО ПОСЕТИТЕЛЕЙ: 2
ИМЯ/ОТДЕЛ: Не указаны
Глава 25
Берлин
— Мой бог, какое же сегодня холодное утро, — проронил бригадефюрер Вальтер Шелленберг.
— У вас, по крайней мере, сохранилась крыша над головой, — ответил адмирал Вильгельм Канарис. — «Галифаксы» и «Ланкастеры» неплохо потрудились нынче ночью. Сотни мертвых, тысячи бездомных. Слишком уж много для нашего прославленного своей неуязвимостью Тысячелетнего рейха. Канарис искоса взглянул на Шелленберга, ожидая его реакции. При каждой встрече он изумлялся тому, насколько молод этот человек. Всего тридцать три года, и уже начальник VI управления Sicherheitsdienst, больше известного по аббревиатуре СД, — разведка и служба безопасности СС. VI управление занималось сбором сведений о врагах рейха в зарубежных странах, то есть фактически дублировало функции абвера. В результате эти два человека оказались непримиримыми конкурентами.
Они были на удивление несхожи между собой: низкорослый, седовласый, немногословный, немного шепелявивший при разговоре старый адмирал и красивый, энергичный и совершенно безжалостный молодой бригадефюрер. Шелленберга, сына фабриканта роялей из Саарской области, ввел в аппарат службы безопасности нацистской партии лично Рейнхард Гейдрих, тогдашний руководитель СД, который был убит чешскими борцами Сопротивления в мае 1942 года. Шелленберг, быстро ставший заметной фигурой среди национал-социалистов, прекрасно вписался в окружавшую руководство партии атмосферу всеобщего страха и неудержимой паранойи. Его величественный, словно кафедральный собор, кабинет был буквально напичкан средствами сигнализации, а в тумбы письменного стола по его приказу встроили два пулемета, благодаря чему он имел возможность одним нажатием кнопки разнести в клочья любого чем-то не понравившегося ему посетителя. Он не часто позволял себе расслабиться, но когда такие часы выпадали, предпочитал проводить их за рассматриванием своего поразительного собрания порнографических картинок. Как-то раз он продемонстрировал коллекцию Канарису; так глава семейства мог бы демонстрировать хорошему другу фотографии своих обожаемых родственников. Повторяя в реальности ситуации, изображенные на снимках, он искал возможности для удовлетворения своих неординарных сексуальных фантазий. На руке Шелленберг носил кольцо с синим камнем, под которым была спрятана ампула с цианидом. Для верности он имел также фальшивую зубную коронку, где также содержалась смертельная доза яда.
В настоящее время у Шелленберга было только две цели: уничтожить Канариса вместе со всем абвером и узнать для Адольфа Гитлера самую важную тайну войны — время и место англо-американского вторжения во Францию. Шелленберг питал глубокое презрение к абверу и группе старых офицеров, окружающих Канариса, — он насмешливо именовал их Дедами Морозами. Канарис доподлинно знал, что Шелленберг ведет против него войну на уничтожение, и все же при личном общении они соблюдали между собой прочное перемирие. Шелленберг испытывал к старому адмиралу вполне искреннее, чуть ли не сыновнее почтение, Канарис так же искренне восхищался нахальным, но действительно блестящим молодым офицером и получал истинное наслаждение от пребывания в его обществе.
Вот почему они старались, по возможности, начинать каждое утро с совместного катания на лошадях в парке Тиргартен. В это время каждый из них имел возможность прощупать намерения другого, проверить прочность его позиций и попытаться отыскать полезные для себя слабости. Канарис любил эти поездки и еще по одной причине: в течение хотя бы этого утреннего часа молодой генерал не предпринимал активных действий, направленных на то, чтобы приблизить его, Канариса, гибель.
— Вы, как всегда, в своем амплуа, герр адмирал, — отозвался Шелленберг. — Всегда видите только дурную сторону вещей. Мне кажется, что это делает вас циником. Я не ошибаюсь?
— Я не циник, герр бригадефюрер. Я скептик. А между этими понятиями имеется важное различие.
Шелленберг рассмеялся.
— Это различие между нами, работниками Sicherheitsdienst, и вами, профессионалами старой школы из абвера. Мы видим только бескрайние возможности. Вы видите только опасность. Мы смелы и не боимся рисковать. Вы предпочитаете прятать голову в песок. Прошу не счесть мои слова за желание вас обидеть, герр адмирал.
— Не тревожьтесь, мой молодой друг. Вы имеете право на свое мнение, пусть даже оно будет совершенно ошибочным.
Лошадь Канариса вскинула голову и громко фыркнула. Ее дыхание сразу же собралось в облачко пара, тут же подхваченное и унесенное прочь чуть заметным утренним ветерком. Канарис обвел взглядом разоренный Тиргартен. Большая часть старых лип и каштанов погибла, уничтоженная зажигательными бомбами союзников. Прямо перед ними, на тропе, зияла воронка, в которой вполне мог утонуть Kiibelwagen. Еще тысячи таких же воронок были рассеяны по всему парку. Канарис, натянув поводья, заставил лошадь обойти преграду. Пара охранников Шелленберга поспевала за ними пешком. Еще пара шла в нескольких шагах впереди, а командир группы медленно ехал на велосипеде, виляя из стороны в сторону. Канарис знал, что этими людьми охрана не исчерпывалась, но даже он своим наметанным глазом не видел остальных.
— Вчера вечером ко мне на стол попало кое-что очень интересное, — сообщил Шелленберг.
— Неужели? И как же ее звали?
Шелленберг рассмеялся и послал лошадь легким галопом.
— У меня есть источник в Лондоне. Он когда-то немного поработал на НКВД, в частности, завербовал одного студента из Оксфорда, который сейчас стал офицером МИ-5. Они до сих пор время от времени встречаются, и он имеет представление о том, что происходит в английской контрразведке. И, естественно, сообщает мне о том, что слышит. Офицер МИ-5 работает на русских, но я могу при необходимости, если можно так выразиться, поделиться добычей.
— Замечательно, — сухо откликнулся Канарис.
— Черчилль и Рузвельт не доверяют Сталину. Они держат его в неведении. Отказались проинформировать его о времени и месте вторжения. Они опасаются, что Сталин может передать секрет нам, чтобы мы разбили его союзников во Франции. А тогда, исключив британцев и американцев из борьбы, Сталин попытается покончить с нами в одиночку и захватить всю Европу для себя.
— Я знаком с этой теорией. Не уверен, что ее нужно считать основательной.
— Как бы там ни было, мой агент сообщает, что в МИ-5 происходит кризис. Он говорит, что ваш сотрудник Фогель развернул такую операцию, что все английское правительство наложило в штаны, как только узнало о ней. А контроперацию с их стороны возглавил офицер по имени Вайкери. Не доводилось слышать о таком?
— Альфред Вайкери, — сказал Канарис. — В прошлом — профессор Университетского колледжа в Лондоне.
— Вот это да! — искренне восхитился Шелленберг.
— Для того чтобы добиться успеха в работе, разведчик должен знать своего противника, герр бригадефюрер. — Канарис сделал паузу, чтобы дать Шелленбергу время оправиться от укола. — Я рад, что Курт предоставил им возможность потратить впустую еще немного денег.
— Они считают ситуацию настолько напряженной, что Вайкери лично встречался с Черчиллем, чтобы доложить ему о ходе расследования.
— И в этом нет ничего удивительного, герр бригадефюрер. Вайкери и Черчилль старые друзья. — Канарис искоса взглянул на Шелленберга, пытаясь понять, насколько сильно ему удалось изумить своего собеседника. Их беседы часто превращались в подобие состязания — каждый пытался поразить другого, сообщая какие-то детали имеющихся у них сведений. — Вайкери известный историк. Я читал его работы и очень удивлен, что вы этого не сделали. У него очень острый ум, и по образу мыслей он близок к Черчиллю. Он предупреждал мир о вас и ваших друзьях задолго до того, как на вас стали обращать внимание.