С каждой минутой комната наполнялась новыми красками, постепенно освещая неприступные места. Стена, покрытая серой каменной кладкой, что располагалась напротив окна, превратилась в пристанище для солнечных зайчиков, танцующих вразнобой ликующий мотив своего недолговечного существования.
Так и с людьми.
Те, кто осознают, что жизнь является подобием кратковременной вспышки, стараются вцепиться как можно сильнее в неё, заполучая большие удовольствия и радости, в сравнении с теми, для кого та же жизнь представляется бесконечным сплетением многовековых страданий.
Ведь зачем тратить энергию попусту, если впереди ещё столько времени?
В противном случае никогда не знаешь, в какой момент эта жизнь оборвётся.
И что же будет потом? Что поджидает нас за тем неизведанным поворотом?
Перерождение? Расплата за грехи? Или безграничная и всепоглощающая тьма, отрезающая от всякой деятельности человечества и служащая прибежищем для канители разрастающихся мыслей.
Нам же, без возможности повлиять как-либо, посодействовать и быть вовлечённым, остаётся лишь немногое - догадки и вера.
Луч света расширил просторы и, удлинившись, протянулся до стоящей поодаль окна кровати. Скомканные простыни на одной её стороне давали отчётливо понять, что прошлой ночью двуспальное ложе задействовалось только наполовину. Вторая её часть оставалась нетронутой и равномерно устланной плотным матерчатым пледом.
- Проснулась? - сразил наповал недалёким замечанием голос за спиной.
Я обернулась. Пахло свежезаваренным кофе.
Позади меня находился Гектор в затянутых на бёдрах пижамных штанах. Это было единственное, что он не поленился надеть на себя.
Оголённая крепкая грудь вздымалась в такт его равномерному дыханию. Создалось впечатление, что он специально просверливал меня ехидной ухмылкой. Словно знал то, чего не знала я.
Наверное, сейчас стоило смутиться и отстранённо потупить взгляд.
Но нет.
Восседая посреди двуспальной кровати с запутанными в простынях ногами, я, слегка изогнув бровь, сформировала лукавую улыбку, при этом не отрываясь от процесса созерцания прекрасного в виде расположившегося тела напротив. Отражённый солнечный блик упал мне на ресницы, заставляя сконфуженно зажмурить глаза.
- Проснулась. А ты? - поднимая взгляд, я продолжаю марафон глупых диалогов, дабы не сдавать позиции и сразить оппонента ещё более невообразимым вопросом. На самом деле я жаждала узнать, коим образом оказалась здесь: в неизвестной квартире, с неизвестным, по сути, молодым человеком, облачённая в длинную однотонную рубашку, являющуюся единственным моим одеянием. Однако все вопросы собрались воедино в тихо произнесённом «Проснулась».
- Держи. Это крепкий кофе. Способствует скорейшей концентрации и вовлечению в день насущный.
Горячий напиток был резко вручён в руки и меж двумя сведёнными друг к другу ладонями обосновалась керамическая чашка с исходящим от неё обжигающим теплом. Островки пара, клубившиеся в воздухе, запутывались в волосах и, возвышаясь, наполняли комнату приятным ароматом, свойственный кофейным зёрнам длительной обжарки.
- Если ты думаешь, что порция кофе в силах пояснить сложившуюся ситуацию, то глубоко ошибаешься, - кинув на Гектора кратковременный взгляд, я потупила тот вниз, якобы измеряя глубину кружки, находящейся в руках. А после вымолвила. - Что произошло?
- Ничего.
И это всё? Действительно?
Веер ресниц затрепетал и колыхнулся. Взметнув взгляд, смотрю прямиком на собеседника, не желая отводить глаза, чтобы не ощущать себя виноватой. Уж больно захотелось узреть нахальное выражение субъекта напротив. Так пускай теперь он водрузит часть переполняемой меня вины на свои плечи.
Только за что?
Ведь я до сих пор барахтаюсь в неведении от происшествий вчерашней ночи.
- Ты мне расскажешь то, каким образом мы находимся сейчас здесь? - отставив кружку с согревающим напитком на прикроватную тумбу, я сложила руки перед грудью и приняла наступательную позицию.
- Всё намного проще, чем ты успела придумать себе за те полторы минуты как увидела меня. - Лицо Гектора исказилось в безразличной улыбке, а глаза наполнились золотистым блеском рассветного солнца. Только сейчас я заметила, какие они необычайно разные, отличающиеся от тех, что я видела вчерашним вечером. И если при тусклом свете фонарного столба карие радужки молодого человека казались двумя бездонными кратерами чернеющей пустоты, то сейчас они пестрили всеми цветами наступившей осени. От золотисто-жёлтого, смешиваемого с едва уловимыми оттенками красного дерева и переходящие в тёмно-коричневый.