До чего же смешно и одновременно противно.
Мне стоит притворяться, что в этом мире есть более значимые вещи, но я снова возвращаюсь к утерянному образу, забываясь в полётах фантазии. Необходимо вырвать тебя из воспоминаний, заставить рассыпаться кусочками разбитых вдребезги надежд, тем самым опустошив своё существование, обменяв его на непринуждённую бесцельность.
Мне необходимо выпить.
***
Прямиком по заученному пути ноги приводят к месту, ставшему в последнее время почти родным. Успокаивающая атмосфера заведения разгоняла ненужные мысли, избавиться от которых хотелось больше всего, залпом опрокидывая стакан алкоголя.
За скрипучей дверью разворачивалась неизменная взору картина, где оснащённый язвительностью бармен разгонял сетующих и подвыпивших посетителей.
- Вы хоть пробовали, что наливаете? Это не бренди, а сплошной спирт с выраженным запахом, который развели водой и подкрасили!
Подойдя ближе к барной стойке, я слышу, как возмущённо ругается упитанный мужчина с натуго подпоясанным плащом. Кривя до безобразия лицом, он энергично размахивает руками перед Морицем. Стоит один раз взглянуть на парня, чтобы понять, насколько ему безразличны выдвигаемые обвинения. И всё же он не перестаёт делать вид, что его волнуют сказанные замечания.
Поднимая бокал на свет и изогнув бровь, как бы внимательно изучая содержимое, Мориц подносит клиентский бренди к носу и, пожимая плечами, ставит обратно его на стойку.
- Нормальный бренди. Я не пойму, что вам не нравится?
- Мне не нравится его вкус! Вы специально разводите разливной алкоголь водой, чтобы сэкономить. Да им же невозможно напиться! Уверен, иссуши я хоть целую бутылку вашего пойла, всё равно останусь трезв как стёклышко.
- Вы в этом так уверенны?
- Да.
- Отлично.
С этими словами Мориц ныряет с головой в недра барной стойки и, выудив бутылку вышеупомянутого бренди, ставит её перед мужчиной. Оранжевая жидкость совершает плавные раскаты волн внутри стекла и, ударяясь о стенки, постепенно стихает.
- Тогда спорим? - облокачиваясь на стойку, словно повиснув на ней, Мориц вытягивается передней частью тела ближе к посетителю, испытывающее смотря ему в глаза и бросая вызов.
- Что за ребячество? Не стану я спорить!
Казалось, что пурпурное от негодования лицо толстяка вобрало в себя несколько лишних тонов насыщенности, превращаясь в невообразимо красный, для человеческого тела, оттенок. Задыхаясь в собственном недоумении, поражённый едким словом, мужчина устремился в сторону выхода.
- До свидания! Приходите ещё! У нас по четвергам разливают особо вкусный виски! - голосисто Мориц информировал в спину убегающего, стараясь напоследок позлить взбученного индюка.
- Можно мне особо вкусный виски, несмотря на то, что сегодня вторник?
- Для тебя, друг мой, можно всё, - усердно протирая бокал и скрипя чистотой, произнёс брюнет. - Присаживайся.
Взгромоздив на высокий стул налившееся тяжестью тело, я положил обе руки на стойку и принялся наблюдать за умелыми действиями Морица. Глухой хлопковый звук открытия сопровождался звонко расплёскивающейся жидкостью по стенкам гранёного стакана. Придвинув в мою сторону содержимое, брюнет побуждающим взглядом молча приказал испить первую порцию до дна.
- Воспоминания? - не скрывая заботу, наперевес с любопытством моего меланхоличного состояния, кратко и лаконично вопрошает брюнет.
- И это тоже, - всматриваясь в дно стакана и своё искажённое отражение, негромко произношу я.
- Ты так и не рассказал, что с тобой произошло.
- Что же ты хочешь знать?
- Всё. - Мориц ухмыльнулся, а после добавил. - Твоя очередь изливать душу.
- С тобой и на исповедь в церковь не ходи.
- Церковь - это совершенно другой диалог. Давай сейчас сконцентрируемся на тебе. Где ты находился, когда началась война?
- Был отослан на восточный фронт. Прямиком на передовую. Ровно до тех пор, пока я не получил пулевые ранения в колено и бедро.
- Да ты счастливчик, - с нескрываемым ликованием Мориц вторгся в рассказ, после чего виновато затих.
- И не говори. На войне тяжёлые ранения являются божьей милостью и тебя переправляют в лазарет - подальше от линии фронта. В желании жизни мы ждали маленькой смерти, мимолётно проскальзывающей сквозной пулей в колено. Я знаю парня, которому оторвало ногу, так очнувшись, тот был невероятно счастлив. Обращаясь к небесам, он заливался слезами благодарности, что ему больше не придётся держать в руках оружие. Отсутствие конечности сохранило ему молодость, ‒ провернув в руке стакан, я закурил. ‒ Война заставляет многое переосмыслить, открывая нам глаза на ценности жизни и ставя её превыше всего.