- Для тебя, друг мой, можно всё, - усердно протирая бокал и скрипя чистотой, произнёс брюнет. - Присаживайся.
Взгромоздив на высокий стул налившееся тяжестью тело, я положил обе руки на стойку и принялся наблюдать за умелыми действиями Морица. Глухой хлопковый звук открытия сопровождался звонко расплёскивающейся жидкостью по стенкам гранёного стакана. Придвинув в мою сторону содержимое, брюнет побуждающим взглядом молча приказал испить первую порцию до дна.
- Воспоминания? - не скрывая заботу, наперевес с любопытством моего меланхоличного состояния, кратко и лаконично вопрошает брюнет.
- И это тоже, - всматриваясь в дно стакана и своё искажённое отражение, негромко произношу я.
- Ты так и не рассказал, что с тобой произошло.
- Что же ты хочешь знать?
- Всё. - Мориц ухмыльнулся, а после добавил. - Твоя очередь изливать душу.
- С тобой и на исповедь в церковь не ходи.
- Церковь - это совершенно другой диалог. Давай сейчас сконцентрируемся на тебе. Где ты находился, когда началась война?
- Был отослан на восточный фронт. Прямиком на передовую. Ровно до тех пор, пока я не получил пулевые ранения в колено и бедро.
- Да ты счастливчик, - с нескрываемым ликованием Мориц вторгся в рассказ, после чего виновато затих.
- И не говори. На войне тяжёлые ранения являются божьей милостью и тебя переправляют в лазарет - подальше от линии фронта. В желании жизни мы ждали маленькой смерти, мимолётно проскальзывающей сквозной пулей в колено. Я знаю парня, которому оторвало ногу, так очнувшись, тот был невероятно счастлив. Обращаясь к небесам, он заливался слезами благодарности, что ему больше не придётся держать в руках оружие. Отсутствие конечности сохранило ему молодость, ‒ провернув в руке стакан, я закурил. ‒ Война заставляет многое переосмыслить, открывая нам глаза на ценности жизни и ставя её превыше всего.
- И с другой стороны нещадно её отбирая у людей, словно она ничего не стоит. Такой себе пустячок. Война - это когда погибают одни ради жизни других.
- Совершенно верно.
- И что же ты делал потом?
- Отлёживался около месяца в лазарете. Врачи говорили, что-то невнятное и за неимением свободного персонала не смогли обнаружить загноившуюся инфекцию. Дело дрянь. Представляешь, эти недоумки готовы были ампутировать мне ногу выше колена! - запрокидывая голову, испускаю облачко табачного дыма и замолкаю, рассматривая вырисовываемые узоры. Мориц покорно ждёт продолжения. - С бедром всё было проще, - спустя полминуты молчания я продолжаю рассказ. - Не знаю, что они там делали - я большую часть времени пробыл в прекрасном наркотическом неведении - но после пробуждения нога осталась на месте. Только ужасная ноющая боль не давала забыть о травме. Каждая медсестра считала своим долгом похлопать меня по плечу и сказать, как мне повезло.
- Везеньем тут не отделаешься, - судорожно передёрнувшись от повествования, Мориц продолжает смотреть на меня вопрошающим взглядом, предвкушая подробности. - Но, а дальше то что?
- По возвращении в родной город один из старых знакомых посоветовал мне сменить фамилию. Он говорил, что раздробленное колено и повреждённое бедро не посчитают серьёзным поводом отсутствия на фронте, поэтому могут вернуть обратно. Тогда я прислушался к его словам, в итоге став Ньюманном.
- Ньюманн, значит, как новый человек?
- В этом есть доля иронии, - улыбнулся я, старательно вдавливая окурок в пепельницу.
- А какие доводы ты предоставил паспортному столу? Не могли они так просто взять и сменить фамилию.
- Паспортный стол, вместе с архивом, подвергся бомбардировкам, после чего большая часть документов не смогла уцелеть. Это не помешало мне во время очередной переписи назваться Гектор-Новый-Человек.
- А как же твой отец? Он не был против изменений?
- Он ничего не знает.
- Почему?
- Давай про отца я расскажу в другой раз? Не в том настроении, чтобы его вспоминать. Я обещаю быть честным с тобой. Договорились?
- Главное, чтобы ты был честен с собой, Гектор. - Мориц томно выдохнул, смирившись с происходящим. - Договорились.
Я переставил опустошённый стакан ближе к парню.
- Так, а почему ты пришёл в одиночку? - находящиеся на розливе руки бармена скоропостижно облагораживали стакан для второго захода.
- Тебе недостаточного того, что я один постоянно иссушаю ценные запасы? Да и с кем я должен, по-твоему, быть?
- Как с кем? А где же та девушка? Которая рыжая? Вы в прошлый раз неплохо провели время вместе.
- Одноразовая встреча, не более, - сухо отчеканил я.
- Почему ты так решил?
- А почему я должен думать иначе?
- Она ведь тебе понравилась.