Я не люблю подводить кого-то и уж лучше сама вытерплю неудобства, только бы не терять проблеск веры в смотрящих на меня глазах.
Но как быть если с каждым разом я только сильнее обманываю себя?
Больше никогда, ни при каких условиях я не выйду в зал по просьбе Ирвинга.
Выполнено.
Больше не улыбнусь ему, лишь бы тот не подумал, что его пассия мне интересна.
Выполнено.
Никогда в жизни, ни за какие гроши я не пойду на встречу в сопровождении самодовольного ирландца.
Выполнено. Выполнено. Выполнено!
Сколько ещё пронесётся таких обещаний, пока я, наконец, не пойму элементарного ‒ выбора нет, а все варианты сводятся к истории о палке с двумя концами.
И как бы я зарекалась на будущее, в любом случае от Макдермотта не убежать.
Медленно поднимаясь по трухлявым ступенькам, слушаю раскаты собственных шагов, проносящихся по облупившимся стенам подъезда. Въедчивый запах плесени и сырости подталкивал к тошнотворным рефлексам, а благовоние жареной картошки и лука, стоящее смрадным облаком в воздухе, только усиливало виражи внутри меня.
Устало перемещая налитую непосильной тяжестью ватную ногу на очередную ступень и наваливаясь на поручни, постепенно я стала погружаться в одни из неприятных воспоминаний - первые встречи с Макдермоттом.
И действительно. Делаю это так, словно тревожные воспоминания способны изменить прошлое.
***
Обеспокоенным взглядом запуганного зверька я изучаю каждую деталь интерьера, словно заинтересованное созерцание поможет абстрагироваться. Лёгкая оркестровая музыка, позаимствованная из прошлого века, проходя через уши, наполняет разливающимся по всему телу спокойствием.
- Бек, ты уверена, что не тратишь моё время? Все твои девушки меня не интересуют. Они одинаковые и духовно пустые. С ними и поговорить не о чем.
- Это всё в прошлом. У меня для тебя есть кое-кто поинтересней.
- Новенькая?
- Именно. Она ещё настолько невинна, что тебе придётся отшлифовывать её словно драгоценный камень, формируя исключительно ту форму, какую захочешь видеть только ты и никто другой.
Два человека, скрывшись от ненужных взглядов за раскладной ширмой, обсуждали, как видимо, планы на вечер. Одним из них являлась Ребекка - моя новая начальница, отталкивающая на первый взгляд женщина. Она произносила слова с неимоверной лёгкостью, начисто уверовав в собственной правоте. А её собеседник - громоздкий широкоплечий мужчина в возрасте - с интересом расспрашивал о новой кандидатуре.
- Неужели бизнес процветает? Ведь раньше ты предлагала только дам в возрасте, которые рано повыскакивали замуж и теперь пожинают плоды своего легкомыслия.
- Забудь о них. Сейчас страшный поток безработицы: некогда работающие офисы, торговые центры, рестораны - служащие карьерным стартом для выпускниц - поспешно закрываются. Кому нужны модные тряпки от ведущих дизайнеров, когда город разъедает война?
- И ты не теряешь времени, пристраивая к себе тех самых выпускниц?
- Все сейчас так делают. Я, по крайней мере, не отношусь к своим девочкам как к обездоленным собакам.
- Но ты не можешь оправдываться вечно.
- К сожалению, нет.
Шевеление за ширмой усилилось, словно они заподозрили постороннее присутствие, и я поспешно ворвалась в главный зал, наполненяемый ослепляющим светом софит и бурлящей жизнью изнутри.
«О деньгах не переживай. Заплачу как положено.» - было последним, что я услышала перед тем, как взрывная волна нарастающей симфонической музыки оглушила меня.
***
Наспех высвободившись из неудобных каблуков и скинув с плеч тяжёлое осеннее пальто, казавшееся тёмно-голубым в пробивающемся лунном свете, я понеслась в сторону кровати, находящейся в углу комнаты. Устало рухнув на неё прямиком в одежде и распластав руки, с широко открытыми глазами уставилась в потолок.
Раз. Два. Три.
Раз. Два.
Три.
Так дело не пойдёт. Слишком много мыслей, а острые воспоминания не позволяют забыться в счастливом неведении, именуемым сном.
Приподнимаясь на локтях, я откидываю назад голову и, разминая шею поворотами в стороны, понимаю, что глубокий и спокойный сон теперь точно ускользнул от меня. Запустив руку в волосы, выуживаю из прядей заколки-невидимки и перекладываю их на прикроватный столик. Оставив кровать наигрывать мелодию на скрипучих пружинах, подхожу к входной двери и, рядом, к выключателю. Тусклый жёлтый свет заливает маленькую комнатушку, уставленную ветхим барахлом, среди которого была вышеупомянутая продавленная двуспальная кровать, деревянный шкаф с зеркалом в полный рост на одной из дверец и маленький кинескопный телевизор, служащий больше в качестве декора, нежели по назначению. На полу вразнобой разбросаны вырванные статьи из газет, книги и модельные снимки из глянцевых журналов. Раскладывать этот хлам по стопочкам или выкинуть его рука не поднимается. Слишком много воспоминаний кроется среди строк и лучезарных улыбок фотомоделей, в которых затаились наивные мечты и планы на будущее. Наклоняюсь, чтобы поднять смятый, пожелтевший от времени, газетный лист и бегло просматриваю содержимое. Это была колонка со стихами.