«Столько молитв не слышало небо,
Столько крови не видала земля.
Ведь у кого-то всё - ещё лето,
В нашей стране только война.
Не за идею здесь поднялись люди
И не за Родину отстоять.
Просто кто - то назвал себя судьями
И разрешил в неповинных стрелять.»
В груди что-то противно сжимается, не позволяя продолжить чтение и вот уже газетный лист, раскачиваясь из стороны в сторону, мягко приземляется на пол - нырнув прямиком под кровать.
Довольно смелое заявление отражалось в четверостишье, автора которого, наверное, уже нет в живых. Они бы не допустили публичного осквернения своих миротворческий действий. Тем более от лиц, которых они якобы защищают.
Люди должны верить, что война - благое дело, направленное на защиту интересов государства, а не бездумный акт самоистребления. Зачем мыслить шире, когда всё решают за тебя?
А подобные строки - верх неуважения собственной родины.
Снова возвращаюсь к кровати, аккуратно присаживаясь на край и склонив голову вниз. Ядовитой вспышкой воспоминание за воспоминанием ослепляет моё сознание.
Эллисон. Макдермотт. Гектор.
В глазах помутнело. Шея налилась непосильной тяжестью. Мысли закружились безумным вертепом вокруг меня.
Это нереально. Всё нереально.
Важно лишь то, что происходит сейчас.
Закрыв глаза, откидываюсь поперечно на кровать. Подушка находится где-то под левой рукой. Над головой - стена, увешенная старыми записками в никуда и иногда фотографиями. Я уже было приготовилась погружаться в беззвучную долину проносящихся сновидений, как резкий стук костяшек о входную дверь отрезвил веки от наплывающего неведения.
Неужели Ирвинг передумал?
И всё же нужно переставать упоминать о нём столь часто.
Выгнувшись в спине, я приподнимаюсь на локтях и поворачиваю голову в сторону двери.
Наверное, показалось.
Очередной продолжительный стук, словно отбивая такт заученной песни, наполнил звуком немую, опущенную в полумрак, комнату. Максимально тихо я подкрадываюсь к входу и кладу ладони на дверь, прислоняясь ухом к поверхности. Вслушиваюсь в пустоту по ту сторону стены.
Выжидающее молчание, заставляло мысленно перебирать всевозможные варианты гостя.
Моя тень была явно заметна с обратной стороны, заслоняя тонкую полосу света, находящуюся у подножья двери.
- Лиллиан, - негромко произнёс знакомый мужской голос. - Я знаю, ты внутри квартиры.
Молчание. Пожалуй, шутка «Никого нет дома» так и не ощутит свой звёздный час.
Равномерное и глубокое дыхание, разбивающееся о дверь по ту сторону, звучало успокаивающе. Казалось бы, что ещё пару таких вздохов и я проверну пару раз замочную скважину.
Я знала модель поведения Ирвинга и могла уверить, что тот никогда бы не стал ждать кого-либо за дверью. Тем более меня. Он привык брать жизнь с ходу.
По ту сторону находился другой человек, разительно отличавшийся от моего ненавистного спутника.
- Гектор, уходи. Я не хочу тебя видеть, - мысленно обвиняя себя в сказанном, я запнулась, а после продолжила. - Никогда.
Мужчина продолжал упорствовать.
- Тебе всего лишь нужно открыть дверь. Я не прошу тебя о чём-то большем.
- То, что ты просишь сейчас уже предостаточно, - царапая повреждённым ногтем древесину, пальцем я вывожу круги, словно подобное может успокоить меня. - Как ты узнал, где я живу?
- Ты сама мне сказала в ночь нашей встречи.
- В ночь? - изгибая бровь и округляя глаза, я стараюсь так, словно Гектор в силе оценить мои актёрские навыки. - Звучит страшно интимно.
- После третьего бокала ты взяла с меня обещание не отправлять тебя по двум адресам. Во «Фрактал» я тебя не отвёз, вторым являлся этот дом.
- Прости, но большую часть вечера я не помню.
- Знаю, - выдохнул он и продолжил. - Я ведь не зря ехал через весь город посреди ночи, чтобы провести занятный диалог с дверью.
- Зря.
- Тогда назови причину, по которой я не могу с тобой видеться?
Прижимаясь всем телом к двери, мне казалось, что отбивающая трель взволнованного сердца пройдётся вибрацией по стенам и будет отчётливо слышна по ту сторону ограждения.
- Я не хочу, чтобы ты жалел о своём выборе, ибо совершенно не знаешь меня и то, чем я живу.