Каждый новый удар служит искуплением.
Искупление, понятное только роду человеческому, когда за поступки любимых страдают другие, совершенно не причастные к делу.
Лежащий подо мной человек был сгустком агрессии, эпицентром скопившейся ненависти и просто мудаком. Он, словно отражение неугомонной вселенской вражды, безвольно подставлял лицо кулакам судьбы, жаждущей справедливости в целях самозащиты.
Очередной замах руки с целью сломать ему нос был остановлен парой цепких рук с холодными пальцами. Переводя взгляд на отчаянного миротворца, я замечаю ужас в глазах столпившихся людей, а уж потом бледное лицо самого Морица с выступившими каплями пота на лбу и прилипшими к вискам волосами. Насупленные к переносице брови молча скомандовали обуздать ярость и прекратить рукоприкладство, а оттягивание руки в свою сторону кратко намекнуло, что пора сматываться.
***
- Оно того не стоит. Правда, - сухо произнёс Мориц, растирая ладонью покрасневшее горло и свободной рукой доставая из кармана пачку сигарет.
Ночной воздух противно обдувал открытую шею, заползая под куртку холодными языками мороза. В кромешной темноте трещали кустистые поросли терновника, лишь сверху освещаемые блеклым светом, струящимся из окон заведения. Гонимые ветром они ударялись о перегородку веранды, зацепляя колючими ветвями нижнюю часть брюк. Остановившись под надписью «Запасной выход», я перевёл дух.
- Знаю. И это ужасно, - молвил я, разглядывая посиневшие от холода окровавленные костяшки.
- Ты зачем так бедняге морду раскромсал? Хватило бы пары ударов, - выпустив тонкими губами облачко дыма произнёс парень, протягивая мне пачку с выставленной вверх сигаретой. - Я понимаю, реклама моему кабаку теперь обеспечена, но ты мог пострадать.
Он говорил настолько непринуждённо, словно речь шла о выборе алкоголя для вечерней трапезы.
- Это был наплыв чувств, - отказываясь жестом от предложения сигареты, я перевожу взгляд. - Эмоции. Что тут скажешь? - упираясь о стену, я запрокидываю голову, разглядывая ночное небо, усеянное звёздами.
- В любом случае это выглядело так...- парень запнулся, выдохнул и снова продолжил, - ... так страшно. Наблюдать за тем, как огромное не сдвигаемое тело постепенно превращается в фарш. Я кричал тебе, ты не слышал?
- Нет.
Мориц мелодично присвистнул.
- Ты словно с цепи сорвался.
- Давай не будем в лишний раз вспоминать, насколько слабый я человек, - бросив в сторону парня презрительный взгляд, я спрятал руки в карманы куртки и, отталкиваясь от стены, запружинил в коленях. Создалось впечатление, что температура резко опустилась на пару градусов ближе к нулю.
- Ты не слабый человек, Гектор. Ты побывал на войне.
- Именно это и сделало меня слабым, а казалось, что должно укрепить.
Молча Мориц потушил дотлевающий окурок о кирпичную стену и ловко закинул в угловую урну. Направляемый огонёк пламени пролетел перед глазами в виде маленькой оранжевой точки и, ударяясь о стенку мусорного бака, глухо приземлился на дно.
- Почему ты так считаешь? - растирая окоченевшие пальцы, своим дыханием он пытался согреть их.
- Я убивал людей. Разве этого недостаточно?
- Ты это делал не по своей воле, - тихо под нос произнёс брюнет.
- В том то и дело. Я не противился приказам свыше и убивал, потому что боялся за свою жизнь. Боялся, что если ослушаюсь их, то моментально обреку себя на смерть. Опасение скоропостижной кончины порождало страх внутри меня, заставляя проникаться чувством беспомощности. Будь я сильным человеком, то опустил бы оружие, направленное на противника и перевёл его в сторону отдавшего приказ. Быть смелым в наше время - значит быть мёртвым.
- Всё, что ты сказал является вынужденными мерами: не ты их, так они тебя.
- И это заставляет обречённо пасть пред фатальностью судьбы и привитыми идеалами войны, беря в руки оружие и врываясь с криком в бой.
«Не ты их, так они тебя».
Эпизод 12 «Используя привилегии»
Добраться до назначенного места было не трудно. Труднее пересилить себя и не дать слабину, развернувшись обратно.
В запотевшем окне такси проносились фасады домов, завораживающие своим величием. Осенняя листва, обрамляя пламенем заборы и калитки, сливалась воедино, образуя золотистое полотно, обволакивающее протяжённую улицу. Оно связывало между собой дома, перетягивая крепким узлом и отстраняя от насущных проблем.
Здешние местные не ведали большей части тех ужасов, что обрушивались на город во время наступлений. Этот район являлся зоной отчуждения или, проще сказать, зоной умиротворения. Снаряды никогда не пробивали крыши домов, пробуравливая в нижних этажах сквозное отверстие; окна всегда оставались целы и невредимы; а не затронутые краской стены помалкивали о местоположении ближайшего убежища. Округу местного истеблишмента словно накрыло невидимым куполом, отстраняя от разрушающих последствий войны. Здесь всё так же продолжала бурлить безотказная жизнь, наполненная открытой непринуждённостью и весельем. К вечеру дома словно оживали, скрывая в своих стенах людей, безустанно ликующих об очередном, впустую потраченном дне. Из исторических фактов они отстранённо знали, что война - это страшная и разрушающая сила, забирающая в крупных масштабах жизни. Однако для них она являлась, прежде всего, прибыльным делом. Уповая на войну, они вкладывают деньги в оружие и армию в надежде, что чистка оправдает ожидания. Их заботила конкретная цель, задача которой - избавиться от лишнего населения, словно от мусора, распластавшегося по периметру города.