- Разрешите наступление! - судорожно кричал старшина подразделения на фоне раскатистого боя, в надежде сдавливая рацию обветренными пальцами, среди трещин которых забилась грязь. - Отклонено, - бездушным эхом проносится на том конце линии. - Что? Почему? ‒ стрельнув в роту обеспокоенным взглядом, он моментально отбросил его вдаль, не переставая ругаться на бездушную пластмасску с динамиком. - Твою мать! Они хоть дают себе отчёт о том, что творят? - продолжал разражаться старшина. - В запасе пять-семь минут ‒ не больше! Дальше эти выродки подойдут вплотную и сотрут нас с лица земли! - отхаркивая слова, ругался главнокомандующий роты. - Я предполагал, что всё подстроено. Что не зря главнокомандующие тянут с приказом о наступлении. Какие будут варианты? - сказал он, окинув взглядом команду, состоящую из восьмерых солдат, включая меня. Со свирепым свистом над нами пронеслось чёрное пятно, оглушительно ухнув неподалёку от окопа. Сверху на головы посыпались затвердевшие куски почвы и верхний слой размокшей грязи, ритмично отбарабанивший по жестяному шлему. - Вот сейчас хорошо трухануло. Не так, как в прошлый раз, - прокричал солдат, жмуря глаза и стряхивая с плеч комья земли. Заложенные уши с трудом воспринимали диалоги, глуша звуки противным свистом в голове. Такое чувство, словно на голову одели верх дном аквариум и тяжёлыми металлическими предметами тарабанят с обратной стороны по стеклу. - Надеюсь, в соседнем окопе порядок, - проблеял самый младший из ребят, метая глазками-пуговицами в каждого из нас. - Болван! - огрызнулся на него старшина. - Ты о себе в первую очередь думай! Очередной раскатистый рёв, сопровождаемый содроганием земли, прозвучал неподалёку от нас. Из соседнего окопа (что были рассредоточены отдельно вырытыми ямами по всей линии) послышались ругательства и стоны. - Началось, - констатировал один из солдат. - Наше время пришло. - Прошу разрешить наступление! Отзовитесь! Кто-нибудь! - умоляюще кричал в рацию старшина. На другой линии провода оставались глухи к просьбам.
Бесполезно! Танкисты не двигаются с места! - И что ты предлагаешь, рядовой Шерманн? - схватив за плечи, старшина потряс меня взад-вперёд как тряпичную куклу. Его глаза ‒ с лопнувшими красными сосудами ‒ молча пожирали меня. - Что. Мать. Твою. Ты. Предлагаешь. - отрывисто произнёс он и отбросил меня в сторону. Не совладав с равновесием, я ударился спиной о затвердевшую на морозе грязь, ощутив, как в одно мгновение позвоночник соприкоснулся с лёгкими. - Боевой клич. - Что? - оборачиваясь в сторону солдата, он разводит руками в недоумении. - Прятаться не менее опасно, чем сражаться. По крайней мере сейчас. Если мне суждено умереть в бою, то так этому и быть. От судьбы не уйдёшь, - в голосе рядового слышались нотки примирения со своей участью. Он называл это фатализмом, а следовало заявлять о безысходности. - Это безрассудно! - запротестовал один из солдат, в надежде отговорить его от намерений. - А разве то, что сейчас происходит можно назвать разумным? - Нет, но...
Не успев договорить, как перед его носом пронеслась пара ног и молоденький солдат - прибывший последним из нас в роту - выпрыгнул из окопа и стремглав побежал в наступление, выставив на вытянутых руках автомат. - Боевой клич! Разом закричали остальные и выскользнули из окопа. Я в том числе. Навстречу стремительному ветру и пеплу в лицо. Навстречу раскатистым разрывам и перепаханной земле. Преисполненные надежды, мы бежали навстречу смерти. Первый же разорвавшийся снаряд угодил прямиком в цель, задев собой всех, кто был впереди меня. Следом за выстрелом произошёл другой. Резко припав на землю, ударяясь грудью о выступающий камень, я моментально затыкаю руками уши и открываю рот, чтобы предотвратить слуховые травмы. Снаряд пролетел несколько дальше и разрыв уже слышен за спиной. Тут меня в очередной раз накрывает волна из мокрого снега и грязи. Постепенно я начинаю ощущать проступающую теплоту, каплями стекающую по щекам. Становится на время тихо. Видимо, перезаряжаются. Игнорируя стоящий в ушах гул, резко подскакиваю с земли и пытаюсь сфокусировать взгляд. Оборачиваюсь назад и боковым зрением замечаю красные разводы на щеке. Прислоняя и отводя руку, смотрю на пальцы, безмолвно удивляясь тому, что боли нет, а кровь есть. Глазами следую по дорожке бордовых разводов и брызг от моей кисти к предплечью и замечаю, что дорожка удлиняется, переходя на бурый снег и протоптанную землю. В паре метров от меня, среди кишащего водоворота живых и мёртвых, я замечаю солдата, который опираясь на одну руку, силился оторвать лицо от снега. Тщетно. Его разорвало напополам, отделив тазовую часть от туловища. Разрубило как в мясной лавке, только это мясо - живой человек. Был когда-то. Придерживая руками смешавшиеся воедино органы: первым делом выпадающие тёмно-багровые кишки, и затерявшуюся среди них печень, он отчаянно старался вобрать в себя обратно необходимое, всячески подавая признаки жизни и вытягивая руку. Секунды две и ладонь со стремительной скоростью упала вниз - прямиком в разрастающуюся лужу крови у изголовья, что пропитывала снег. Паника овладела сознанием. А что было бы, окажись я на его месте? Какие-то лишние пару шагов влево стоили бы жизни. А потом бери, да помирай без вести пропавшим на сырой, пропаханной минами и кровью земле. И даже сводки новостей умолчат о моей смерти. Ведь, по их мнению, проигрывает только враг, а мы стремительно рвёмся к победе. К победе над всякой человечностью и состраданием, убивая людей ради мира и спокойного существования. Меня затрясло до такой степени, что лишь очередное приземление снаряда вернуло к жизни. Подавляя приступы рвоты, я опускаю глаза вниз - чтобы не видеть происходящего - и, моля Всевышнего, стараюсь выискать ближайший окоп, зацепляясь ногами за охладевшие части тел. Больше половины (а именно пять человек) я опознал, пока перебежками добирался до окопа. Буквально минуту назад они сражались за право на жизнь, но только что им остаётся теперь? Остаться навеки забытыми, никем не похороненными телами на этом промозглом поле, в который раз доказывая, что люди - это мясо. Если бы политики видели сейчас тоже, на что смотрю я, если бы они оказались натравленными друг на друга по одному с каждой стороны, сражаясь до последнего издыхания голыми руками - количество войн значительно бы сократилось. Но все мы взрослые люди и прекрасно понимаем, что без войны нет мира на земле. От противоречий не уйдёшь. Страдания людей - неиссякаемый эликсир стойкости любого государства. Они называют это защитой собственных интересов, мы - войной. Безжалостной, неотступной и неимоверно глупой. Зачем тратить жизнь на то, чтобы в итоге слыть пропавшим без вести и обратиться кормом для стервятников на перепаханном после боя поле?