Возвращаясь к столу, я искренне надеялась, что Маэрор ушёл, но нелий продолжал стоять на прежнем месте. Поднимая на него глаза, я испытывала сильное раздражение, прочитав на лице князя через секунду лёгкое недоумение.
— Можете не волноваться, Светлейший Князь. Более мои поступки не очернят честь Вашей персоны и Крепости, — четко, но негромко произнесла я, складывая приготовленные пузырьки в кошель на поясе. Сожаление из-за исчезновения хоть какой-то связи с ним выплеснулось ответной брезгливостью. Услышав в ответ приближающиеся шаги, я обернулась, чтобы мужчина всецело увидел моё презрение к нему, даже если и получу за это пощечину.
Но и в тот раз Маэрор не опустился до этого — крепкая смуглая ладонь вцепилась в ворот безрукавки, притянув меня к демону. Ярость моя не проходила, как и недоумение Светлейшего, цепким взглядом изучающего мою работу. Взгляд скользнул от лица вниз, и лик мужчины расслабился.
— Это же… — голос Маэрора упал до шёпота, когда свободные пальцы снимали с воротника сарафана чёрное перо. Серебряные искры глаз погасли, передернувшись туманом ужаса. От того, насколько он вдруг изменился, мне стало только противнее.
— Подарок! — я бесцеремонно отобрала перо и вслед за пузырьками сунула его в кошель. Не без удовольствия я наблюдала, как глаза демона вновь потемнели, поэтому решила добить его же словами. — Да, подарок. От самого пылкого из поклонников! А теперь прошу меня извинить, Светлейший Князь.
Шаг назад, и ослабевшие пальцы выпустили меня. Я коротко одёрнула одежду, присела в поклоне и поспешила скрыться с глаз долой, почувствовав себя увереннее только в одной из беседок, глухо закрытых зелёными стенами кустов с трёх сторон, а с четвертой — каменными перилами, за которыми открывался вид на море.
Плеск волн напомнил мне о корабле, что привёл меня к новым воспоминаниям. В поддержку поблизости раздался еле уловимый перезвон, как маленький колокольчик звякнул. Со вздохом облегчения я приблизилась к дальней из колонн беседки, единственной, которую обвивал знакомый мне плющ. Серебристо-белые цветы покачивались на лёгком ветру, напевая свою колыбельную. Тоска, ярость, боль несправедливости улетучивались туманом. Я прислонилась к колонне лбом, опустившись на каменную скамейку, и вздохнула, чувствуя, как мне становится всё спокойнее и легче на душе. Ещё и ветер с моря начал баюкать. Скулы побаливали, но внимания я на это почти уже не обращала.
В кого превратился Маэрор! Насколько же сильно он изменился! И — за что, Боги, за что он так со мной? Что же такого сказал ему Альдерас, что он возненавидел меня? Или это просто потому, что так повелел сам Бог? Нет, он стал не просто ужасным. Я слишком многого не принимала в расчёт, посчитав, что это обойдёт меня стороной.
Власть. У Маэрора она ненамного меньшая, нежели у Императора. И он очень силён, что не в мою пользу — гнев, направленный в мою сторону, просто сметёт с пути. Он в силе превратить мою жизнь в ад. Может упрятать в такие места, что и подумать страшно. Если только жизнь его нынче заключена в этом гневе. Если же нет, то он без задней мысли отправит меня восвояси, лишь бы я больше не попадалась ему на глаза.
При виде своей руки я вспомнила, как держала ладонь Маэрора в своих, какими тёплыми и сильными были его пальцы, ногти — ровными. Перстни он носил на обоих руках по одному, но тогда ни один палец не был облачен в драгоценный металл с камнем…
Перстень! — Я так быстро нащупала на шее ремешок и стала доставать подарок из-под одежды, что едва не пропустила мимо ушей близкий шорох. «Маэрор!» — уже страх, что это может оказаться Светлейший Князь, ввёл меня в оцепенение.
— Я знал, что рано или поздно вы снова придёте послушать Песнь Серебряной Лилии, княгиня, — голос, знакомый, но не принадлежащий ни Хали, ни его отцу, отпустил напряженные мысли.
Я взглянула на говорящего, пытаясь узнать, зачем кому-то захотелось потревожить моё одиночество. Узнав в стройном улыбающемся молодом мужчине кронпринца Таргора, я вовсе размякла, решив даже улыбнуться в виде приветствия — хватило уж с меня на день всяких резкостей. Однако вместо лёгкой радости встречи я испытала удивление — за доли секунд нелий воодушевился каким-то странным восторгом, из-за чего его глаза вспыхнули как пара бледно-зелёных камней оникса. — О, прошу прощения… княжна.
«Княжна?» — мысленно удивилась я, подумав, с чего ради меня нарекли незамужней дочерью князя, но, вспомнив о стёртой метке Светлейшей, по инерции прикрыла половину лица ладонью. Чувствуя, как к лицу стало подбираться жжение, я решила, что начала пунцоветь от смущения, хотя не стоило упускать из виду хватку пальцев Маэрора — как знать, может, это следы от его появления стали проступать так быстро? Кронпринц задумчиво хмурил брови, перестав на меня смотреть, но не перестав улыбаться.