Пока мы шли к лагерю по почти незаметной тропке, вытоптанной в крошеве мелкого щебня, я раздумывала о том, откуда нелий мог знать язык врагов, будучи купцом. Может, его учили на шпиона? Это объяснило бы его глубокие познания вражеской лингвистики и мирное отношение Белых — он знал что им предложить и как предложить с выгодой для себя. Чего я не могла понять, так это зачем он решил предложить алианам меня. Нет, конечно, с одной стороны ему нужно было отомстить мне. Маэрор больше не станет воскрешать ненавистную ему супругу, а этот урод насладится моими мучениями…
Да, кстати, как его зовут? Почему-то я помнила кусочки жизни с его присутствием, понимала причины его ненависти ко мне (хоть, говоря честно, это он оказался не там не в то время), но вот имени его я никак не могла вспомнить. Оно карамелькой вертелось на языке, но никак не хотело явить себя миру. Другая я знала имя, дрожала от ярости от одного его звучания и готова была вцепиться выродку в горло. Ради любви Маэрора, ради смеха Хальвадора, ради спокойствия Хальдраида. Я настоящая же его боялась. Хотела его смерти и боялась, хоть по сути его гибель не принесла мне ничего такого, что могла раньше. Да и желать чьей-то смерти гадко. Если только это не такой предатель, как этот… Отдать на растерзание алианам! Да, он действительно меня ненавидел.
Громадные створки врат, закрывающих вход в фортик, открывались с минуту, если не больше. Их собрали из нескольких стволов и связали крепкими канатами. Видеть в таком состоянии погибшие деревья было для меня очень больно, особенно осознавая, что ими воспользовались алианы. Боль исходила из древесины, и я чувствовала её, словно это меня рубили тяжёлыми острыми топорами, а пни вырывали и пускали на растопку вместе с негодными для строительства ветками. Даже земля под моими ногами неприятно дрожала от какой-то неведомой муки, будто ей приносил мучения каждый шаг Белого, ходящего по ней, и она спешила поделиться со мной своим горем.
Давний купец заметил то, что я остановилась у невидимой черты, разделяющей лагерь и берег, и новым рывком магической верёвки затянул меня внутрь. Наш приход уже заметили, и вскоре я поймала несколько любопытных взглядов на себе и на моем конвоире от переставших таскать какие-то тюки белобрысых парней в поношенном тряпье, которые на вид были немногим старше Хали. Ухмыляясь, они о чём-то переговаривались, пока позади них не появился какой-то мужчина в кожаном панцире и не отвесил каждому по увесистому подзатыльнику, после чего подошёл ко мне и нелию. Яркие голубые глаза изучили меня с ног до головы, и кривая, но не слишком-то довольная улыбка замерла на губах алианского солдата. Он о чём-то спросил своего чёрного гостя и тот согласно кивнул. Алиан шагнул ко мне и схватил меня за подбородок, рассматривая лицо получше.
Мысли путались — слишком большое желание было не только вырваться из хватки, но и пнуть. Рука, ощутив жжение, затряслась, а следом я вся вздрогнула, поторопившись поднять подбородок, чтобы не было видно предательских слёз. Мой жест вызвал у златовласого выродка улыбку. Опустив взгляд, он вдруг нахмурился и протянул руку к моей шее, вытянув из-под одежды перстень Маэрора на шнурке. Не успела я и протестующее вздохнуть, как из ножен алиана выпорхнул нож и разрезал кожаную нить. Белый не без интереса изучал свою находку, кивнув подошедшим солдатам. Я переключила ненадолго внимание на них — бывшему купцу кинули увесистый мешочек, содержимое которого он тут же изучил, но, судя по короткому возмущению, он был недоволен.
«Плата за меня?» — удивилась я, но тут же поправила сама себя. — «Доплата или что-то похожее. Основное, он сам говорил, уже получил, так что вряд ли за что-то типа корабля. Может, за то, что привёз меня сам?»
— Забирай и проваливай! — произнесённая фраза с жутким акцентом дошла до меня, заставив вздрогнув пуще прежнего.
Я даже не заметила, как алиан тряхнул рукой, в которой всё ещё был нож — оружие удлинилось, став чем-то похожим на шпагу. Заметила лишь когда он нацепил перстень на палец и сделал несколько пассов другой рукой — выпущенная «купцом» верёвка послушной змеей перехватила обе мои руки прямо поверх кандалов. Железо же необычным образом словно вытекло из-под пеньки и со звоном упало на землю. Метаморфозы на этом не закончились — веревка крепко связала руки от запястий до локтя, а потом разделилась, оставшись своеобразными браслетами. Хвостик веревки скользнул вниз, и я чуть было не упала, когда почти то же самое произошло и с ногами, за исключением того, что магия лишила меня обуви, разодрав выделанную кожу в мелкие клочья.