— Белый конь! — я играла роль, каждую секунду напоминая себе, что гноящую рану нужно вскрыть, чтобы позволить ей зажить. Шрам неминуем, но даже для заживления нужно время. А шрам рассосётся. — Белый конь стал обедом для его дракона!
— Нафига нам принцы, если тут князи⁈ — с игривой насмешкой поддержала меня Римма. Мне подумалось, что она наверняка продолжает привычно жестикулировать и тогда, крепко сжимая одну ладонь в кулак в знаке «так держать!».
— Именно, — устало вздохнула я. — Реинкарнация вышла на славу — я многое помню и многое знаю, хоть и пропустила всего семнадцать лет. А ещё вспомнила, что мне помогли умереть, и не слишком много думали, чтобы повторить подвиг заново.
— Скорпион? — тут же откликнулась Римма.
Её шепот утонул в темноте. На этот вопрос я не собиралась отвечать — тут и так понятно без слов. Отвернувшись к стене, я закуталась в одеяло, обняв край подушки, хотя больше всего хотелось обнять совсем не её.
Маэрор теперь будет засыпать спокойно. От простился с умершей супругой и теперь может с новыми силами воспитывать своего единственного сына. Из Хали выйдет замечательный князь. Горе детства закалило его, он будет сильнее отца.
— Рит… Рит!.. — Римма позвала меня так тихо, что я не сразу и расслышала её приглушенный голос.
— Чегось? — шепнула я, чувствуя, как горечь растворяется в дреме.
— Рит, мне страшно…
Эту фразу я слышала от Риммы всего несколько раз. Она была не робкого десятка, но верила мне как себе. После ее слов я тихонько встала и, завернувшись в одеяло, присоседилась к сестре с краю. Рука Риммы осторожно нащупала меня через одеяло и легонько стиснула моё плечо. «А ведь ей и впрямь страшно», — убедила себя я сама. Для меня, пережившей всё это, была дика мысль об этом переживании — просто это уже все прошло. Римма же только-только всё начала представлять.
— А, знаешь, у тебя… грубо говоря есть племянник, — проговорила я, пытаясь без лишней мысли представить себе знакомство сестры и Хали. Наверное, иметь тётку, которая моложе тебя самого, забавно. — А ещё брат-князь. Вы чем-то похожи. Оба буйные. Или трое даже — племянник твой тот ещё сорванец…
— Это ты узнала всего за три дня? — хрипло поинтересовалась сестра.
— А вот это второе, во что ты не поверишь, — я вздохнула с улыбкой. — Рядом с ними я провела почти месяц…
Римма заснула молча, пока я ей рассказывала «спокойную» сторону про моё отсутствие. Она больше не задавала вопросов, она вообще никак не комментировала, когда я ей описывала красоты Клыка и Иглы. Слушая её ровное дыхание, мало-помалу улеглась и я, даже не заметив, как уснула.
Отдых прервал какой-то внутренний толчок, хотя, взглянув на потолок в полумраке, чувствовала я себя просто отлично. По крайней мере, ничего не болело, а, может, это было ещё и от того, что меня вырубило, и я проспала в одной позе. Час был ранний, но я сонливости не испытывала, хотя сестра под боком посапывала во всю. Тихо сев на диване, я не менее тихо поднялась и, одевшись, кое-как расчесавшись и заправив кровать, так почти и не тронутую, мышкой пробралась в кухню.
Самое начало седьмого. Рассвет приятно золотил окно и ту часть домашней столовой, до которой добирались солнечные лучи. Коротко заглянув в холодильник, я вытащила наружу пакет молока, яйца и яблочное повидло. Почему-то мне так захотелось чего-то домашнего, что я заторопилась это «что-то» приготовить, а уже через какой-то час в комнаты начал проникать запах свежих блинов.
До зевоты монотонное занятие, не прерываемое ни телевизором, ни занятной книгой, располагало к мыслям. Даже когда использованная посуда была вымыта, а я с дымящейся чашкой чая сидела за столом, неторопливо уменьшая немалую горку золотистой выпечки, я не переставала думать.
Как там Хали? Как он отреагировал на моё исчезновение? Сильно ли разозлился на Маэрора Таргор? С какими вестями для деда вернётся Хадди? — Мысли о любимых мужчинах роем жужжали в голове, не давая ни покоя, и облегчения. «С глаз долой — из сердца вон!» — это было совсем не про меня. Я томилась в немой тоске, не имея и малейшего понятия о том, где я смогу найти отдушину.
— Привет, Рит, — папу я не приметила сразу из-за его привычки тихо ходить. Похвально хмыкнув при виде блинчиков, он достал себе чистую чашку и нацедил в неё свежего горячего чая.
— Привет, папуль, — я пригубила свою чашку, сожалея, что не пью сейчас полюбившейся мятный морс или персиковое вино с мятой. Правда, это не мешало с удовольствием уничтожать яблочное повидло.