Между тем И-Лунг подошёл к столику, уставленному кувшинами с вином и вазами с фруктами, и наполнил свою чашу. Молодой человек искренне считал, что своей речью смог произвести впечатление на одного из высших сановников империи, и был доволен собой.
– А теперь я хотел бы услышать твоё мнение по поводу тех указов, о которых я тебе говорил,– И-Лунг многозначительно усмехнулся, глядя в упор на старого вельможу.
– Я смиренно жду твоих приказаний, мой господин,– сухо произнёс Хехт Цун, опуская глаза. Его ответ был неопределённым, ни да, ни нет. Про себя же казначей решил, что в таком деле надо быть как можно осторожней, а посему ему нужно как можно скорее покинуть Летний дворец и употребить своё время с большей пользой.
– Я сказал тебе всё, что хотел. Ты должен открыть казну, и помочь мне собрать войско, с помощью которого я смогу навести порядок в стране. Разумеется, когда я стану государем, ты будешь, приближен к моему трону. Я отблагодарю всех, кто поможет мне в трудную минуту. Я желаю стать великим владыкой. Затмить своей славой отца и деда. Поэтому я дам тебе и тем, кто будет со мной, более могущественную власть, чем та, которой вы наделены сейчас. Прошу тебя князь запомнить мои слова!
И-Лунг с надеждой ожидал услышать изъявления благодарности. Сейчас, как никогда он нуждался в уверениях, что наиболее влиятельные вельможи Ченжера поддержат его на его пути к трону. Однако напрасно. Имперский казначей, склонившись в поклоне, лишь прижал скрещенные руки к груди. Но И-Лунг настойчиво добивался ответа.
– Ну, так как? Сможешь ли ты мне помочь, князь?
– Мои силы и помыслы будут рядом с твоими, мой господин. Но казна принадлежит не мне, а государству, и лишь письменный приказ, скрепленный личной печатью богоравного владыки, сможет отворить дворцовые хранилища.
Эти слова обожгли наследного юнгарха, словно раскалённое железо.
– Что ты хочешь этим сказать, сиятельный Цун? – нетерпеливо спросил он.– Неужели моей печати главнокомандующего армии Ченжера недостаточно? Или прикажешь дожидаться, когда мой отец умрёт?
– Державный владыка Ченжера хотя и болен, но всё-таки ещё жив, да пошлют ему здоровья боги-покровители! Да превратиться его один день в тысячу! Я верный слуга твоего отца и не желаю, чтобы с ним случилось бы какое-либо несчастье. Думать иначе – большой грех перед богами Ченжера и преступление перед государством.
– Большой грех перед богами Ченжера и преступление перед государством…– задумчиво повторил следом за Хехтом И-Лунг.
Всё же не это он хотел бы услышать от скользкого как болотный уж казначея. Хехт Цун заметил уставленный на него пристальный взгляд И-Лунга. Князь понял, что ещё немного, и он станет злейшим врагом одного из наследников престола. А вот этого старый вельможа никак не мог допустить, ибо кто знает, как завтра повернёт судьба.
– Впрочем, я постараюсь отыскать способ, дабы оба ваших указа были исполнены,– поспешно произнёс Хехт Цун.– Поверьте, мой повелитель, все необходимые для этого средства будут изысканы в срок.
Услышав сказанное казначеем, И-Лунг вздохнул с облегчением. Наконец-то. Он подошёл к низкому дивану и расслабленно откинулся на подушки. Внезапно ему почудились чьи-то приглушённые коврами шаги. И тут же в голове И-Лунга пронеслась безумная мысль о возможных убийцах, которых мог подослать к нему Учжун или Братство Богини. Его испуганный взгляд остановился на Хехте.
– Ты слышал, князь?
– Нет, мой государь. А что? – Хехт Цун опасливо оглянулся.
И-Лунг бросился к двери зала. Он стремительно распахнул её, чтобы проверить, действительно ли ему почудилось. Князь поспешил за ним, и увиденное поразило его не меньше, чем И-Лунга, который замер с длинным кинжалом в руке. За дверью, скрючившись в нише, притаился жрец Уранами, подслушавший их разговор.
И-Лунг громким срывающимся голосом кликнул стражу. По коридору, бряцая доспехами, примчался дежурный тайчи караула с четырьмя Железными Ястребами. Увидев человека в одеянии жреца Уранами, воины заколебались, но под грозным взглядом И-Лунга схватили и заломили ему руки за спину.
– В дворцовую темницу его! Даже всему Братству Богини не спасти его от казни! Я прикажу оскопить его, выколоть глаза и отрезать язык!
Жрец, не ожидавший, что кто-то сможет поднять руку на служителя Уранами, попытался что-то сказать, но ему в рот вставили кляп, завязав его узлом на затылке. Когда его увели, И-Лунг обратился к стоящему с бледным от волнения лицом Хехту: