Глебов не торопился с выводами. Основные трудности у летчиков, как известно, при посадке. Там видны все их достоинства и недостатки.
На посадочный курс вышел Махонин строго по осевой линии полосы, своевременно начал снижение по глиссаде. Стал выпускать уже закрылки. Самолет, естественно, слегка потянуло вниз. Но на то и летчик, чтобы держать машину в заданном режиме. На ручке управления появилась тянущая нагрузка. И тут Глебов заметил, что Махонин стал выбирать триммер, то есть сбалансировал самолет так, что на ручке управления никаких нагрузок. Сиди и пой!
Глебов мог бы и не заметить такую малость или, заметив, не придать значения. Выбирать триммер или не выбирать — это дело хозяйское, как летчику на душу ляжет. Но он, Глебов, сам так не делал. Да, есть тянущие усилия, ну и что? Подержи, применив силу! После запуска подъемных двигателей нагрузка сама снимется.
Глебов ничего такого не стал говорить, смотрит, что будет дальше. Махонин запустил подъемные двигатели, запросил посадку. Все пока спокойно, хорошо, и посадку разрешили, но уже видит Глебов, как задергал Махонин ручкой управления — мелкие движения вперед-назад, вправо-влево. Засуетился парень. И было из-за чего: до площадки о-го-го еще сколько, а самолет уже на пониженной скорости. Зато высота в полтора раза больше необходимой.
— Ты что так рано затормозил? — подал голос Глебов.
— А я не тормозил, — с полной правотой в голосе ответил лейтенант.
— Отпусти ручку, — очень спокойно сказал инструктор.
Махонин отпустил. И Глебов ее не взял.
— Ты видишь, куда самолет летит? Я тоже не держу ручку.
Самолет вроде как вспухал на восходящем потоке, переходя из снижения в набор высоты.
— Видишь, куда полез! А он должен идти по глиссаде! Откручивай триммер назад и сажай самолет!
Для лейтенанта это, пожалуй, была невыполнимая задача.
Что такое лишняя высота? Представьте, вы стоите на круглом столе в метре от земли, а потом вас подняли на двадцать метров. В каком случае круг стола закрывает внизу большую поверхность земли? Чем выше стоишь, тем дальше видно, но под тобой остается невидимой большая зона. Так и в самолете.
Махонин отдал ручку от себя, однако с осторожностью. И как не будешь бояться, если с верхотуры не видно за обрезом кабины ни площадки, ни створа полосы! Куда снижаться, если глазу не за что зацепиться?
— Проверьте высоту! Идете выше! — забеспокоился помощник руководителя полетов на выносном командном пункте.
— Исправляем! — ответил ему Глебов.
Тут инструктор уже сам взялся за управление. Одним моментом прибрал обороты, отдал ручку, тут же вернулся назад — и вот, пожалуйста, площадка. Высокий подход для него не проблема. Но чтобы так исправлять, надо не одну сотню посадок на корабле сделать.
— Бери, досаживай! — передал Глебов управление Махонину.
Над площадкой и лейтенант чувствовал себя уверенно, выдержал снижение как по отвесу, мягко приземлил машину в центре площадки.
Однако полет в целом, надо признать, у него не получился. Первый блин, что называется, комом.
Пока рулили на предварительный старт для второго полета, Глебов много не говорил, не перечислял навалом всех ошибок летчика.
— Махонин, ты понял, в чем причина? Твой инструктор говорит, что высоко подходишь. Это следствие, а не причина. Самый кончик начинается после выпуска посадочных закрылков. Все остальное наматывается, как на клубок. Не бери триммер, ты же сильный парень. Посмотри сам, как будет получаться. Ты меня слышишь?
— Слышу.
И еще слышал Махонин заинтересованность инструктора. И сам начинал верить: «Точно, оттуда у меня ошибка».
Во втором полете он получше зашел на посадку. Высоту выдержал, но скорость не усмотрел, немного превысил расчетную.
Зато в третьем полете от взлета до посадки Глебов и пальцем не дотронулся до ручки управления. Весь полет лейтенант сделал сам. Не зря же его целую вывозную программу в полку катали.
Вылез Глебов из кабины и вместо замечаний сказал другое:
— Напрасно я не нарисовал тебе в плановой таблице два самостоятельных кружка. День счастливый! Ладно, готовься в следующую смену: два контрольных и два самостоятельных. Будешь летать.
Стоял лейтенант руки по швам и краснел перед Глебовым. Он и сам уже знал, что будет летать.
8
У командира с замполитом жизнь идет по одному кругу: аэродром, полеты, штаб, личный состав. Одни у них и заботы.
Вязничев сам зашел в кабинет замполита. Как был на полетах в шевротовой куртке поверх комбинезона, так и пришел к Рагозину. Сел на предпоследний в ряду стул, рядом положил фуражку — хоть и в гостях, но все равно хозяин.