У самой воды врезанные в ступени стоят две прямоугольные большие тумбы, их назначение такое же, как у круглых, но ими пользуются реже; хотя они находятся гораздо ближе к храму Пашупатинатх и с них путь в рай короче, но… сожжение на них стоит в пять-шесть раз дороже.
Кажется, наши мозги скоро растают от жары, надо уходить с площадки. Вот и «часовенки» — подарки Шиве, подношения знатных богатых непальцев, может быть членов семьи многих поколений династии раджей Малла. Перед каждой «часовенкой» с западной стороны на земле — каменная фигурка коленопреклоненного быка. Но перед чем, собственно, бык преклоняется? Что там в центре «часовенок», помазанное желтой и красной краской, осыпанное лепестками живых цветов и зернами риса? Чему курят фимиам? Заглянем внутрь «часовенок». Линги. Везде линги…
Пройдем мимо этого строя символов и посмотрим, как останки человека покидают землю. Вон на том берегу лад тумбой струйка синего дыма, ветер доносит до нас его сладковатый запах… Но что это? Мы стоим у стены с окнами. Окна смотрят прямо на тумбы, с которых поднимается дым, а на стене написано «Hospital». Как госпиталь? Разве ему здесь место? Я поражена. Мне кажется это кощунством. Бороться за жизнь рядом с кладбищем. Но у непальцев другие убеждения, другая философия. Ведь место сожжения трупов — это только аэродром, с которого переселяются в лучший мир (конечно, если ты это заслужил). Так учит индуизм, так учит и буддизм. Блуждают улыбки на лицах и Вишну, и Шивы, и Будды… Лучший мир!
Вот на набережную Пашунатинатха принесли на носилках мужчину. Осторожно опустили на землю. Женщина в застиранном, мятом сари опустилась около мужчины на корточки и время от времени сгоняет с его лица мух. Но вот те четверо, что принесли больного, вернулись. Потоптались немного, быстро, быстро о чем-то поговорили и подхватили мужчину с носилок под руки и под коленки. Посадили на гранит у самой воды, тесно окружили, поят священной водой Баг-матн…
Что это? Больной приподнялся, протягивает к женщине руки, силится что-то произнести, лицо исказилось… Но окружающие, полуголые коричневые мужчины в длинных навыпуск рубахах цвета засохшей глины, знают свое дело: вливают в рот больного воду, вливают…
Больной больше не пьет. Душа его отлетела в тот момент, когда во рту у него была вода священной Багмати. Теперь эта душа попала прямо в рай.
Сверкает солнце… Сверкает Багмати… Сверкает золото храмов. Улыбаются божества. Там-мм-м!
Посещение второе. На этот раз я была в Пашупатинатхе с образованным непальцем из касты брахманов— Партибом, который хорошо говорит по-русски.
Он любезно согласился отвечать на все мои вопросы. Непальцы по каким-то признакам безошибочно определяют принадлежность к касте. Я в этом убедилась во время нашей прогулки экскурсии. Обычно в таких местах, как Пашупатинатх, иностранца (особенно русского) мгновенно окружает толпа нищих, назойливо требуя денег, в этот же раз, увидев моего спутника, они не решились даже близко подойти ко мне. И мы везде ходили без помех.
Машина не остановилась у главных ворот, ведущих к храму, а проехала дальше, пересекла Багмати по третьему каменному мосту и стала под огромным священным пипалом[25] на пологом берегу. В нескольких шагах от нас был вход в ограду храма Гухьешвари — кирпичная арка, украшенная с двух сторон картинами: навстречу друг другу в костюме Адама шагают мужчины в человеческий рост. Мужчина слева — здоровый, в теле, а справа — скелет, обтянутый кожей. Мой гид не счел нужным останавливаться возле этого храма и что-нибудь объяснять, он сказал, что в этот храм пускают только верующих и что мы туда не пойдем, да и нет там ничего особенного.
Мы стали подниматься по лестнице, которая шла круто в гору, опоясывая стену храма. Остановились на площадке. Здесь в стене были двери, и Партиб предложил мне через них посмотреть на Золотой храм. Этот храм чрезвычайно прост — небольшая квадратная кирпичная коробка, в одной стене простой проем двери, крыша отсутствует. Я подумала, что она разрушена. Нет, это такой храм. Неверующим к нему подходить близко нельзя, «да и смотреть там нечего», сказал Партиб. «Там внутри, посередине, находится дырка и больше ничего. Дырка, у которой нет дна. Непальцы верят, что это так».
— Но никто, конечно, не пробовал проверять, так ли это. Это категорически запрещено, — продолжал Партиб. — Только однажды это позволил себе один человек и заслужил навсегда прозвище «чокнутого».
— Чем же знаменит этот храм и что означает дырка? — спросила я.
В ответ услышала легенду.
«Нашелся человек, который усомнился, что у дырки в храме нет дна. Этим человеком был раджа, третий по счету после Притхви Нарайян Шаха. У раджи была любимая жена, и она заболела оспой. Они оба, раджа и рани, страстно просили помощи у богини, просили исцелить рани, сохранить ей жизнь. Но помощи не было. Рани умерла.
Тогда рассердился раджа и велел забить дырку в храме бамбуком. Один ствол бамбука ушел весь, второй ушел весь, ушел и третий, но после этого из дырки выступила кровь…»
— Вот и вся легенда, — сказал Партиб. — Она доказывает истинность верований. Верить надо свято и слепо. Нельзя требовать доказательств, нельзя сомневаться.
Партиб осторожно и чуть-чуть лукаво улыбнулся.
Мне осталось еще про себя добавить: «И нельзя задавать слишком много вопросов». Ведь Партиб, хотя и рассказал интересную легенду, на мои вопросы не ответил. Позднее от других непальцев я узнала легенду о происхождении этого храма без крыши. Называется он храмом Гуэссари. Вот эта легенда.
В далекие времена один из небожителей по имени Докчепразапати, отец тридцати трех миллионов дочерей, которые все стали богинями, так как вышли замуж за богов, устраивал праздник. На пиршество он пригласил всех своих дочерей с мужьями, кроме старшей — красавицы Сатидеви. Отец любил свою старшую дочь не меньше, чем всех остальных, но не переносил ее мужа, хотя им был сам Махадев Шива. Докчепразапати не мог простить Шиве того, что он женился на Сатидеви без согласия ее родителей, да и без ее согласия. Просто она ему понравилась, и он женился на ней обманом, приняв облик жениха на свадебной церемонии.
Сатидеви стало известно о предстоящем празднике. Сначала она очень огорчилась, что ее не зовут на праздник, потом рассердилась и устроила Шиве скандал; в конце концов она добилась того, что он отпустил ее в гости к отцу одну. Появившись у отца, Сатидеви спросила, за что же он так ее обидел, не позвал в гости, когда собираются все ее любимые сестры.
— Я потому не позвал тебя, — ответил отец, — что ненавижу твоего мужа Шиву.
Бедная Сатидеви от горя кинулась в горевший там жертвенный костер.
Шива очень любил Сатидсвп, он взял ее мертвое тело, взвалил себе на плечи и не расставался с ним. Что бы он ни делал, где бы ни был, мертвая Сатидевн всегда была с ним. В то время Шива исполнял должность «коменданта» земли и должен был смотреть за порядком. Вот и стал он ходить вокруг земного шара, не снимая с себя ноши и не переставая ни на минуту думать о пей.
Другие боги, в том числе Индра, видели, как неутешен Шива. Они опасались, как бы Шива не повредился разумом, и собрались на совет, чтобы решить, как освободить Шиву от его злополучной ноши. Они решили, что Шива бросит ношу, если она — извините! — испортится. А надо напомнить читателю, что боги нетленны. Боги послали на тело Сатидевн мух, которые сделали то, что происходит на земле со всеми телами смертных после их смерти. Тело Сатидевн стало распадаться на куски. Куски падали по дороге, а Шива даже не замечал этого. Куда бы ни падал кусок тела Сатидевн, там сразу из земли появлялась линга. Вот один кусок упал на землю возле Банепы (там теперь стоит храм), другой кусок — гуэссари[26] — упал как раз вблизи реки Багмати, туда, где теперь находится священное место Пашупатинатх.
25
Пипал — дерево, напоминающее наш тополь, но более ветвистое и высокое. Легенда говорит, что под пипалом размышлял Будда и на него снизошло просветление.