Рано утром и мы поехали в Пашупатинатх. По дороге мы то и дело обгоняли насквозь пропыленных паломников. Прямые, как статуи, они шли гуськом, размеренным шагом и весь свой скарб несли в узлах на голове. Непальцы не носят так тяжести. Это были индийцы. Среди паломников было много изможденных женщин.
Почти такой же поток людей двигался и навстречу нам. Чем дальше мы ехали, тем больше было народу.
Полицейский, регулирующий движение, указал нам объездную дорогу, главная была предоставлена пешеходам. Из машины пришлось выйти, не доезжая до святого места. Роща «танцующих деревьев» кишела пестро одетыми людьми. На земле одеяла, подстилки, выше на склоне — целый городок из пестрых палаток.
Пробираемся сквозь толпу, которая никуда не спешит, никого не толкает и не шумит. На нас смотрят с любопытством, охотно разговаривают и фотографируются.
Сколько здесь колоритных фигур, выразительных лиц, сколько благообразных бород! Бородатые и волосатые, одетые и полуголые; дхоти, юбки, хламиды, шкуры… Много странных фигур, например этот садху: оранжевая тога, прическа Шивы (большой пучок на макушке из свалявшихся волос, обсыпанных землей или пеплом), лбы, разрисованные полосами то вдоль, то поперек. Еще больше нищих, словно вывалявшихся в пыли.
Женщины в дорогих сари с громоздкими украшениями и женщины в линялом ситце. Тяжелые браслеты на йогах, подвески под носом, тарелочки на ноздре, цепочки, кольца, браслеты, целые манжеты из пластмассовых браслетов… и тики, тики[28], круглые, продолговатые, полосатые… красные, желтые, белые. Все двигается, переливается… но не шумит.
Мы идем к реке. Сегодня серого гранита почти не видно. Везде пестрые фигуры людей и сохнущие сари и тряпки… Люди в воде, на ступеньках, на тумбах для погребальных костров, на стенах. Ими забиты все галереи, все храмики, уступы и вся земля вокруг. На противоположном берегу на граните сидят, словно сами из гранита, неподвижные и молчаливые фигуры и группы людей и не сводят глаз с храма Пашупатинатх. Будут сидеть и час, и два, не проронив ни слова. Хотят ли навсегда запомнить эту святыню или думают о своем под тихую, мелодичную музыку, которая доносится сюда? Весь двор вокруг храма полон людей. Их поток вливается в одни двери и выливается в другие, спускается по крутой лесенке к воде и растекается по граниту. Одни раздеваются, другие одеваются, отжимают мокрые полотнища, сушат их, растягивают на ближайших храмиках и молятся…
Никто не обращает внимания на других, каждый поступает так, как будто находится здесь один, однако никто ни на кого не натыкается, не наступает на ноги.
В священной Багмати вода мало где доходит до колен, но это ледяная вода. Люди входят в нее, совершают омовение кто как хочет: одни бросаются в воду, другие обрызгиваются, обливаются из медных горшочков, смачивают лицо и голову, полощут рот… и все молятся. Молятся тоже по-разному. Одни, наклонясь к воде, быстро, быстро трясут руками, сложенными лодочкой, и что-то шепчут. Другие заходят в воду, останавливаются и шевелят только губами. Вот женщина с мольбой подняла руки к солнцу и говорит, говорит что-то. Мокрое сари сползло с ее груди, она не обращает на это внимания, она молится. В ее лице такая вера, такая надежда и мольба. Широко шагая по воде, почти вплотную к женщине подходит мужчина, одетый в пальто, и останавливается именно здесь. Повернувшись к ней спиной, он совершает свое омовение, начиная с полоскания рта. Правее на корточках в воде сидит мужчина в трусах, весь мокрый и посиневший. Он, закрыв глаза, что-то бормочет дрожащими губами и, кажется, будет так сидеть долго. Ведь просьбы и молитвы убедительнее, когда их повторяют много раз.
Интересно, что, купаясь в ледяной воде, люди не жалуются на холод. Ни вскриков, ни аханья. Можно подумать, что эта ванна кажется им теплой и приятной. Никто не выбегает из реки торопливо. Кажется, что и дрожь люди умеют унимать: никто не дрожит. Вот только цвет кожи выдает, что это купание все же страдание, испытание холодом.
Когда солнце поднялось высоко, народу стало еще больше. В пестрой измятой толпе мелькают белоснежные национальные костюмы с черным пиджаком сверху— это государственные служащие из Катманду.
Возле одной «часовенки» несколько широколицых молодых непалок сидят рядом, и все одновременно усердно трут зубы святой палочкой. Кажется, делают они это уже давно, но, когда мы к ним подошли, не бросили своего занятия. Они весело смеялись, показывая свои белые зубы, не понимая нас. Мы пробовали узнать, для чего они трут зубы, но так ничего и не поняли. Английский здесь бессилен.
Рядом несколько семей, расстелив на земле тряпицу, благоговейно ели. В тени дерева мужчины, сидя кружком, играли в карты. Нищие занимались своим ремеслом, выставив напоказ уродства и болезни. Мальчишки разносили воду. На самой дороге на земле разложены для продажи предметы «первой необходимости»: крашеная пудра всех цветов, кусочки цветной материи, фитильки, зеленые листочки какого-то дерева, накрошенные цветы, фрукты, яйца, простокваша, растительное масло. Рядом торгуют дешевыми женскими украшениями: пластмассовыми тиками, браслетами, брошками, клипсами, бусами, искусственными косами из ниток…
В воздухе пыль, запах гари, масла и тот специфический запах, который сопутствует скоплению людей, живущих в условиях и понятиях таких же древних, как их религия.
Насмотревшись на людей и сделав немало снимков, мы стали пробираться к своим машинам. Прилегающая к набережной улица тоже запружена людьми. Ярко расцвеченная толпа неторопливо двигается в обоих направлениях. По бокам на земле сидят со своим мелочным товаром торговцы. В домах открыты все лавки. Над дверями лавок гирлянды из цветов, на некоторых дверях намалеваны всевидящие глаза.
В потоке людей много интересных лиц и фигур. Вдруг среди них мелькнуло знакомое лицо. Молодой инженер, недавно получивший это звание у нас, в СССР, деловито шел к Багмати. Наш друг шел совершать омовение. Он не хотел огорчать своих родителей и давать пищу злым языкам.
А вот и наша машина. Целая стая мальчишек кинулась к нам с протянутыми руками. Сильные отталкивали слабых и маленьких, некоторые били себя в грудь кулаком, другие делали умильное лицо. Каждый старался доказать, что именно он караулил нашу машину, именно ему мы должны дать бакшиш. Вот каков праздник у этих детей.
И суждено ли им в этом рождении увидеть другие праздники?
ПРАЗДНИКИ И БОГИ
Невозможно оказать внимание всем непальским богам, их больше 33 миллионов. Нельзя даже запомнить их имена. Армия богов живет в легендах, вариации которых тоже неисчислимы. Боги рождаются, женятся, любят, ненавидят, враждуют, хитрят, воюют, делают чудеса, шутят… Некоторые боги удостоились традиционного почитания, превращенного в праздник. В их числе и те, которые описаны ниже
Дурга пуджа
Дурга пуджа (поклонение Дурге), или Виджайя Дашами (День победы), — национальный праздник непальцев. Его празднуют все непальцы, индуисты и буддисты, хотя и с некоторыми различиями в ритуале.
Дурга пуджа — самый длинный праздник. Он длится 14 дней, начинается в новолуние и кончается в полнолуние. Праздник приходится на октябрь — ноябрь. В 1966 году, а по непальскому летосчислению в 2023 году, Дурга пуджа продолжалась с 15 по 28 октября. Государственные служащие и служащие у частных предпринимателей в праздник не работают, даже солдаты непальской армии по случаю этого праздника отдыхают десять дней. Служащие у бизнесменов могут получать свое жалованье за месяц вперед, чтобы иметь деньги на праздник.
С некоторых пор во время Дурга пуджи славят и военные победы, поэтому праздник называется также солдатским. Особенно он почитается у гуркхов — воинственных племен Непал [29].
Праздник имеет два названия потому, что в основе его лежат две легенды. Одна легенда представляет собой часть «Рамаяны» — известного древнеиндийского эпоса. Эта легенда широко известна индуистам. В Непале всякий мальчишка, еще не бывавший в школе, уже бойко перечисляет героев «Рамаяны». Во время Дурга пуджи народ ликует по поводу победы Рамы над Раваном. Рама олицетворяет справедливость, добро, свет, а Раван — тиранию, зло, тьму. Рама, справедливейший раджа из Айбдхьи — столицы древнеиндийского государства Кбшалы, — воевал с коварным и злым правителем острова Ланка (Цейлон) Раваном, который украл у Рамы жену Ситу. Раван был главой злобного племени низкорослых ракшасов, готовых всегда и всем причинять зло. Нелегко было Раме воевать с нечистой силой, но все же он победил, потому что правда была на его стороне и ему помогала Дурга. Вот народ и радуется победе добра над злом и поклоняется Дурге.
28
Тика — пятно на лбу, сделанное краской, чаще всего красной. Форма тики бывает разная наиболее распространенная — в виде кружка.
29
В настоящее время гуркхами называют всех солдат непальской армии независимо от их принадлежности к той или иной народности.