Не задерживаясь, процессия тем же путем вышла из помещения, и, проводив Махендру, все разъехались.
Завтра утром в эту школу прибегут сто черноголовых худеньких ребятишек, усядутся, скрестив ноги, в комнатах на полу и будут учиться. Один-единственный учитель будет подходить то к одной, то к другой группе детей и давать им упражнения или объяснения.
Позднее я видела в Катманду другие школы, они выглядели не лучше, чем эта. Интересно, какие же школы в провинции? Провинциальную школу я увидела в тераях, это была просто утоптанная площадка под Деревом. Говорят, что не все школы в тераях такие, но площадка под деревом — не исключение. Сюда приходят учиться около двух десятков ребятишек. Занятия зависят от погоды, а мизерная заработная плата учителя — должно быть от всевышнего, ее выплачивают нерегулярно. А между тем учителей в Непале не хватает, и во многих местностях совсем нет школ.
Но не все дети получают образование в школе. Детей брахманов, например, по традиции еще в пятилетием возрасте отдают для обучения учителю-отшельнику, лучше всего куда-нибудь в лес. Вдали от родительского крова, без заботы и ласки близких они живут двадцать лет, после чего возвращаются домой, в «звании» йога.
Родители встречают ученых сыновей, женят их и отдают им дом, а сами обычно уходят жить в другое помещение, в другое место. Они поступают так, как предписывает религия. Религия индуистов и буддистов с незапамятных времен позаботилась о расписании всей жизни каждого верующего, и особенно человека избранного, к каким относят себя брахманы. Вся их жизнь заранее упорядочена, заранее расписана, и рассуждать о ней нечего, надо только исполнять. Первые двадцать пять лет жизни отведены для ученья, следующие двадцать пять лет он должен быть добрым домохозяином, обзавестись семьей, воспитывать детей, заботиться об их благополучии, копить богатство. После пятидесяти лет он посвящает себя служению богу, ищет истину…
Дети из касты чхетри — военных и государственных служащих в Катманду — учатся и живут в школах-интернатах начиная с шести лет. Дома они бывают только в субботу. В интернате у них строгий распорядок дня. Дети встают в семь часов утра, делают гимнастику, завтракают, затем учатся до часу дня. Потом, после большого перерыва на обед и отдых, снова занимаются часа два. Дальше до сна будет свободное время и легкий ужин.
Пребывание ребенка в интернате обходится родителям в 100–150 рупий в месяц. Много это или мало, можно себе представить, если вспомнить, сколько зарабатывает глава семьи в других группах непальского общества. Строительные рабочие, например, и поденные рабочие других специальностей получают в день по две рупии, шоферы — 90—120 рупий в месяц, служащие— 200–300 рупий, инженеры — 400–700 рупий.
Среднее и высшее образование дети привилегированных слоев раньше получали обычно за границей, чаще всего в Индии. В последние годы в Непале появилось несколько десятков колледжей и университет Трибхувана в Катманду. Теперь можно- получать образование, не выезжая из Непала. Обучение в Непале везде платное. Студент университета должен платить 15 рупий в месяц, а в колледже— 10 рупий.
В стране не хватает образованных людей, и это начинают понимать. Находятся и энтузиасты, например буддийский монах Амритананда. Его стараниями по соседству с великой святыней, Свайямбхунатхом, открыт новый колледж. Амритананда неустанно пропагандирует необходимость образования и каждый год обращается к правительству за средствами, просит помощи и у иностранцев. В результате его усилий колледж живет. Трое преподавателей в нем — русские, преподают математику, физику и химию. Преподают так, что плоды их работы заметны, их ученики чаще, чем из других колледжей, попадают в университет. Это тем более_ замечательно, что непальские студенты не похожи на наших. У них свободное слушание лекций, и они не привыкли к домашним заданиям и контрольным работам. У них стало модным устраивать забастовки.
Чего они добиваются? Добиваются отмены экзаменов, отказываются изучать какой-то предмет. А бывают волнения студентов и по другому поводу. В 1968 году зимой я видела демонстрацию студентов. Человек сто нестройными рядами быстрым шагом, в возбуждении вскидывая вверх руки и что-то выкрикивая, прошли по Ройял уэй мимо западных ворот резиденции махараджадхираджа Махендры. Студенты требовали смещения с поста министра просвещения за грубое выступление перед ними в колледже.
Поскольку правительство никак не реагировало на требования студентов, на другой день толпа студентов, уже вдвое большая, пришла к Синтх дарбару и скандировала свое требование: «Сместить министра-полицая с поста!» Эта вольность стоила им десятков переломанных ног, рук и ребер. Говорят, чуть не все демонстранты угодили в госпиталь. На этом и кончился студенческий бунт. Потом мы слышали еще о волнениях студентов в Биргандже и других городах тераев, но и они кончались ничем.
В Катманду есть при Тричандра колледже школа иностранных языков, где в порядке помощи Непалу преподаватели-иностранцы обучают непальских студентов языкам: французскому, русскому, немецкому, китайскому, испанскому и др. В школе 137 юношей и 18 девушек. Я присутствовала в этой школе на пятилетием юбилее, который совпал с непальским Новым годом.
Собрались днем в большой аудитории с покатым подом, где были настежь раскрыты все окна не столько для проветривания, сколько для обогрева аудитории. На толстом слое пыли на скамейках четко отпечатались места, где сидят студенты.
Торжество началось так же, как и у нас, — речами. Все ораторы говорили гладко, без бумажек и не утомляли слушателей. А между тем подводились итоги работы школы за время ее существования, высказывались приветствия и хорошие пожелания.
Студенты мне показались чрезмерно спокойными, молчаливыми, как будто они не были знакомы между собой.
После торжественной части все вышли на веранду, где уже ждал чай со сластями. Цветные пампушки, полупрозрачные крендельки, крохотные пирожные и другие лакомства: соленые орешки, наперченная сухая лапша и чечевица. Побеседовав немного за чаем, который все пили стоя, где кто хотел, все тихо разошлись.
Дома я все еще думала о встрече со студентами. Почему они такие инертные? Как будто у каждого за плечами тяжесть забот. А может быть, это так и есть? Может быть, некоторые из них обременены семьей? Может быть, их разделяет кастовая принадлежность? И это может быть, хотя шудр среди них безусловно нет. Языки они изучают в надежде на заработок в будущем, а у кого из этих юношей есть уверенность, что после окончания курсов у него будет работа, тем более связанная с языком? Такой уверенности нет. Часть студентов, изучая иностранный язык, лелеет мечту поехать потом учиться за границу. Но здесь уверенности еще меньше, этот вопрос решается правительством, а главное — счастливый удел зависит от личных связей.
Но все же молодость есть молодость! Почему же она не прорывается, когда для этого есть предлог? Почему не тянутся друг к другу эти молодые люди, а держатся особняком? Кажется, и здесь главная причина — традиции.
Коровы
С первых дней пребывания в долине Катманду обращаешь внимание на коров, хотя внешне они незврачны: малы, ужасно тощи, со сломанными рогами, всклокоченной шерстью, заляпанной нечистотами. Только боль-nine грустные глаза под длинными ресницами придают благородное выражение коровьим мордам. Быки выглядят иначе. Это крупные животные свирепого вида с высоким горбом, напоминающим большой колпак, сдвинутый назад. Они упрямы и держатся нахально. Лучше к ним не подходи.
Встречаются быки, клейменные трезубцем, — они принесены в дар Шиве. Хозяева выжигают на крупе молодого бычка этот атрибут Шивы и прогоняют его со двора, отныне он должен сам находить себе пищу. Ему прощаются ночные потравы на полях крестьян. Крестьяне верят, что урон, нанесенный священным быком, любимцем Шивы, возместится им вдвое. Но днем быков и коров с полей нещадно гонят.
На коров обращаешь внимание поневоле, они имею! обыкновение загораживать дорогу. Лежат, пережевывая жвачку, или стоят, облизываясь, и не думают сдвигаться с места. Им нравится отдыхать на дороге, они совершенно уверены, что на них никто не наедет. Коровы бродят решительно везде: по центральным улицам, по базарам, по чужим дворам, в священных местах. Их можно видеть в галереях для паломников и на шумных площадях в праздничной толпе…