Ведя прицелом по группе, я ждал приказа. Было малость непривычно – это мой первый бой с применением основного оружия. По телу пробежали мурашки – появилось задорное настроение.
Вражеский отряд остановился, чтобы оценить обстановку. Как раз в момент, когда бойцы врага хотели рассредоточиться, Буран громко скомандовал:
– Мороз, огонь! Миша, на подавление!
Первой же пулей, я видел это собственными глазами, вражескому снайперу пробило грудную клетку, и тот повалился наземь. Тут же в тепловизоре показалось множество белых, летящих по траектории, точек – то работал пулемёт Миши. Поднялся шум, враг лишился уже трёх бойцов, когда осознал, с какой стороны по нему стреляют.
– Фитиль, Фитиль, по девятой позиции огонь! – скомандовал Буран отряду с автоматическими гранатомётами позади нас. – Как слышно?
– Слышу хорошо, – ответил Фитиль молодым голосом. – Семь секунд.
Через обозначенные семь секунд я увидел медленно летящие сверху многочисленные гранаты. Изображение быстро стало белым от горячих взрывов, врагу определённо было худо, раз он даже перестал отвечать на нашу стрельбу.
Вдруг из-за холмика показался отползающий влево боец. Гранатомёты по нему уже не могли попасть, Миша и Комар работали по остальным, а Мороз его ещё не успел заметить.
– Командир, слева один отползает, открываю? – быстро спросил я у Бурана, уже прицелившись.
– Огонь! – скомандовал Буран.
Двух очередей было достаточно, чтобы немец уже никогда не встал с сырой земли. Спустя две минуты Буран отдал ещё одну команду:
– Прекратить огонь! Ждём беспилотник.
Ещё через две минуты командир достал планшет, на экране которого появилось изображение с БПЛА, кружащего где-то далеко в тылу, но который отлично видел нашу местность. Хватило пятнадцати секунд, чтобы увидеть все десять мёртвых, но ещё тёплых немецких тел.
– Вот и обошли нас с фланга, – заключил Буран. – Всё, работа окончена. Ждём Красного, затем уходим. Фитиль, молодец, метко кладёте.
Через двадцать минут отряд собрался, и мы выдвинулись назад, в расположение батальона в Сталеваре. Вскоре ко мне присоединился Комар.
– Ты молодец, Виталя, – сказал он тихо, почти шёпотом, и похлопал меня по плечу. – Ты спас не одну жизнь своей «выходкой». Снайперы – очень живучие твари. А на Мишу не сердись, он просто очень не любит, когда кто–то себя подставляет почём зря. Заботится он о своих очень.
– Я не сержусь. Я ведь и сам мог запросто погибнуть, и вас подставить, если бы меня схватили. Мне повезло, что Миша настроил мне активные наушники и что я обошёлся лишь грязью на костюме.
– Нам всем сегодня очень повезло, – сказал Комар и указал на винтовку. – Знаю этот экземпляр. Неплохой, набитый всяким полезным, но стрелка выдаёт мигом. У меня прибор есть специальный, как раз для борьбы с вражескими снайперами.
– Это же были спецы, – сказал я. – Их ведь нельзя увидеть с помощью тепловизора и других приборов наблюдения.
– Это так. Но и мы не дураки, – сказал Комар, посмеявшись. – А зачем ты вообще решил винтовку стащить?
– Не знаю, честно, – я взглянул на оружие, висящее у меня на плече. – В кино видел, как наши трофейное оружие забирают. Хотя знаю – чтобы её враги не забрали и не выдали другому снайперу. Мне самому она ни к чему.
– Можешь её на станции снабжения какой-нибудь сдать. За такую тебе семьдесят энергорублей выплатят.
– Ого! – удивился я. – Так много? А за что?
– Музеев в России много, такой экспонат везде понадобится. Тем более, этот совсем свежий. Видишь, даже закоптиться не успела. А некоторые виды вооружений и скопировать не жалко. Если особенно удачный попался.
Моё удивление было оправдано – семьдесят эрок (это более краткое название энергорублей, поскольку их часто сокращённо писали «ЭР») это действительно крупная сумма, на которую можно купить очень и очень многое. Например, можно было обеспечить себя отличной едой на год, почти тридцать раз прокатиться на поезде из моего родного города в столицу планеты (а это около двух тысяч километров) и купить сто сорок лотерейных билетов. Это было первое, что приходило на ум. Я уж не говорю о том, что на эти деньги можно было купить себе хорошее оборудование для съёмок, как у меня. Или бронепластины покрепче.
– А что ещё из трофеев у вас принимают? – вдруг заинтересовался я.
– Да всё, что угодно. Жетоны – по пол-эрки, обычный автомат – если я верно помню, шесть, а если с магазином, то семь. Дальше что? Одежду и всякую утварь не принимают, конечно. А, ну и бронетехника разная, машины и так далее. Хочешь узнать, сколько дают?