– Интересно. Впрочем, у большинства людей, с которыми я работал и разговаривал, он вызывает те же чувства. Слова они выбирали разные, но по смыслу они не отличались от твоих. Но вот что меня удивило – мне встречались женщины, которые были также и влюблены, как если бы Владимир был человеком. Я решил однажды провести исследование…
– А в нашем батальоне разве служат женщины? – перебил я его, совсем не горя желанием слушать о результатах его исследования.
– Конечно, нет. Я про гражданскую свою службу в том числе говорю. Я ведь уже больше десяти лет помогаю людям разобраться в своих проблемах.
– А почему решили пойти на фронт? Думаю, что в нынешние времена спрос на услуги психологов и на «гражданке» велик.
– Решил, что здесь я тоже буду полезен. Я доброволец, меня сюда никто насильно не назначал.
– Взыграл альтруизм?
– Патриотизм – так будет правильнее. Служение на благо Родине есть высшая добродетель, – Пётр Иваныч сперва улыбнулся, но затем вдруг прищурился и проследил за моим взглядом. Его следующие слова прозвучали внезапно твёрдо и сухо. – Я вижу, как ты смотришь на мой медальон. В нём что-то не так?
– Я впервые такой вижу, – солгал я. – Хорошо сделан. На заказ?
– Тебя явно тревожит, что я из Культа Дракона, – прямо заявил Пётр Иваныч.
Всё же я просчитался, подумав, что включить дурака это хорошая идея.
– А вы из Культа разве? – удивился я наигранно, продолжая гнуть свою линию. Получилось почти искренне. – Не признал. Я думал, что культисты выглядят немного иначе.
– Думал, что я буду, как священник, ходить в рясах и распевать направо и налево молитвы?
– Нет, конечно. Простите меня, я и правда никогда не сталкивался с Культом.
– Не вини себя. В предрассудках нет ничего плохого, если ты будешь готов от них избавиться… Как ты относишься к нашим врагам? Считаешь их людьми подконтрольными, обманутыми, наверное…
– Да не то чтобы, – сказал я быстро, поняв, что от меня хотят услышать. – Их поведение – скорее прямое следствие их неразумности. Принять идеологию Упадка – значит быть конченым идиотом. Им не выбирали судьбу, они выбрали её самостоятельно.
– Хорошо, что ты так считаешь, – Пётр Иваныч заметно оживился, – Я-то думал, что ты, как и многие солдаты, считаешь, что нашего врага можно перевоспитать. Но, как вижу, тебя убеждать в обратном не придётся.
– Это хорошо?
– Да. Если мы хотим победить, то должны быть готовы к тому, чтобы бить врага беспощадно, не вглядываясь в тень оставшейся в нём ложной человечности. Это лишь мимикрия, способ обмана. Каждый из нас должен… нет, обязан это понимать. Ты ведь это понимаешь?
– Может быть и понимаю, – сказал я, пожав плечами.
Пётр Иваныч удовлетворённо кивнул, чем-то напомнив мне преподавателя, услышавшего верный ответ на свой вопрос.
– Твёрдость есть добродетель… Ты, вижу, зеваешь, – заметил Пётр Иваныч. – Иди–ка лучше спать. Тебе предстоит много работы. Увидимся ещё.
– Так и есть. Доброй ночи тогда, – сказал я, в знак прощания и добрых намерений показав ему открытую ладонь.
Пётр Иваныч, конечно, мутноватый тип, но, вроде бы, вовсе и не представляет для меня опасности. Он не сказал ничего, что можно было бы подвести под опасные для меня речи. Он, в конце концов, не пытался мне что–либо навязать. Если я не упустил чего. Быть может, мы поладим.
Глава 2. Поле битвы
Стояли неподалёку от расположения, куда я пришёл ещё утром. Вечерело.
– Ну что, считай, товарищ военкор, – сказал мне Буран, указывая на мешочек со снятыми с тел поверженных врагов армейскими жетонами. – Чтобы честно было. А то я знаю, как этот щегол считает.
– Я запомню это, Буран, – сказал Ветер и показал мне на свой мешочек. – Так и быть, считать будешь ты.
Посчитал я быстро, вечерние сумерки мне не помешали. Металлические жетоны звонко ударялись друг об друга, когда я их бросал из уменьшающейся кучки в наполняющуюся. Вердикт мой был таков:
– Отряд «Пика» – десять, отряд «Шаман» – девять. Всё довольно очевидно.
– Я же говорил, – ухмыльнулся Буран. – Верить надо мне на слово было.
– Про вот этот забыли, – сказал Ветер и вытащил из кармашка на разгрузке ещё один жетон, серебряный. Я сразу понял, что это офицерский, он считался за двоих.
«…Убить кибер-офицера – большой успех, как личный, так и военный…»