Девчонка оставляет в покое его член и снова начинает забавляться с собой.
— Видишь? — говорит Эрнест. — Помешалась на своей пизде. Для нее главное — удовольствие, новые ощущения. Деньги никакой роли не играют. Скорее всего какой-то придурок дал ей однажды пару монет, и она поняла, что помимо всего прочего может еще зарабатывать на конфеты. Скажу тебе так, Альф: когда засаживаешь в эту крохотную щелку, когда девчонка начинает извиваться и тереться о тебя животиком… Поверь, такого у меня еще в жизни не было.
— Довольно разговоров, — недовольно бормочет она. — Хочу, чтобы меня ебали.
— Вот так-то, Альф, вот так-то. Ты только послушай, что она говорит. А теперь понаблюдай за ней повнимательнее. Знаешь, мне и самому в первый раз страшно стало… за нее. Но, оказывается, там, внутри, места вполне хватает. Это со стороны все кажется таким… ненадежным. И она ведь не принимает его в пизду, а как будто нанизывает себя на него…
Эрнест уже изготовился. Девчонка хватает егоза густую поросль, приподнимается на добрых шесть дюймов и как будто ныряет. Удивительно, за один прием ей удается принять в себя едва ли не половину его члена.
— Когда она сделала это в первый раз, я решил, что у нее с головой не все в порядке, — делится впечатлениями Эрнест, — но ей, похоже, нравится… видишь? Я иногда даже ставлю зеркало, чтобы понаблюдать за процессом. Тем более волос у нее нет и все видно будто на ладони. Как говорится, жизнь, какая она есть. Тебе обязательно надо познакомиться с делом поближе и понять…
Что именно мне надо понять, Эрнест не сообщает, потому что ему становится не до того. Девчонка начинает вертеться, крутить задом, и при каждом повороте член уходит чуть глубже, словно ввинчивается в нее. Эрнест при раздаче стоял, как видно, не последним, прибор ему достался внушительный, и, глядя со стороны, трудно избавиться от мысли, что для юной шлюшки такое упражнение не пройдет бесследно, что без подстежки потом не обойтись.
Пизда растягивается и растягивается, увеличиваясь едва ли не вдвое по сравнению с исходным размером, но мышка даже не пикнет… знай себе крутит задом да сжимает ноги вокруг Эрнеста. Прямо-таки ветеран. Поршень наконец останавливается. Однако не потому что там не осталось свободного места, а потому что она втянула в себя все, за исключением самого Эрнеста, клочка волос да пары яиц.
— Посмотри, Альф, — просит он, — посмотри хорошенько, сделай одолжение. Загляни и скажи, как такое возможно. Боже, меня уже преследуют кошмары, но отказаться от нее я не могу. А-а-ах, вот так, сучка, так… Повертись еще… Господи, все равно что ебать змею.
— Послушай, а что ты будешь делать, если она забеременеет? — спрашиваю я.
— Что? Что ты сказал? Забеременеет? — Эрнест волнуется, даже краснеет. — Перестань… что ты несешь… Она еще слишком мала для этого, верно? А ты как думаешь, Альф? В каком возрасте с ними такое случается? У этой и волос-то еще нет. Ну, разве я не прав?
— Какие к черту волосы! Им не требуются для этого никакие волосы, главное — чтоб дырка была. А ты что же, выходит, ничем не пользуешься?
— Эй, Альф, перестань так шутить. К тому же не я один ее трахаю. Никто ничего не докажет… а? Черт, если дело дойдет до суда, я притащу кучу свидетелей… здесь ее чуть ли не каждый… Слушай, Альф, если не веришь, я могу назвать парней, которые с ней развлекаются. Она сама мне про них говорила. И даже женщины, ей-богу! Не шлюхи какие-нибудь, нет, просто местные…
Как вам? Воткнул член в девчонку и ведет разговор о том, может он ее обрюхатить или нет. Впрочем, ей эта тема быстро надоедает. Хочу, чтобы меня ебали, говорит она Эрнесту; а если не будешь, я к тебе больше не приду. Он спохватывается и берется за дело по-настоящему, прочищает трубы так, что у нее только что зубы не вылетают.
— Получи, стерва!.. Видишь? — Это уже мне. — Когда у нее зад так дергается, значит, она кончает. Как по-твоему, такое возможно? Ты ей веришь? — Он ускоряет темп. — Боже, когда я в нее кончаю…
Эрнест хватает ее за зад и отрывает от кровати. Поршень уходит в глубину… кровать стонет… или это он сам? Девчонка раскидывает ноги, облегчая ему полный доступ, и мне кажется, что живот ее начинает набухать…
— Боже, — хрипит Эрнест, — в нее вмещаются галлоны…
К концу шоу меня уже трясет. Я в еще худшем, чем Эрнест, состоянии, хотя и он напоминает выжатый лимон. Зато девчонке хоть бы что, как с гуся вода. Безразлично смотрит на Эрнеста, потом на меня.
— Давай, Альф, — звучит голос с кровати. — Нигде больше ты такого не испытаешь. Только на кровать не рассчитывай… устраивайтесь на полу или еще где… я просто не в состоянии пошевелиться.
Говорю девчонке, что в настоящий момент трахать ее не хочу… может быть, как-нибудь на днях. Она слезает с кровати, подходит и начинает тереться о мое колено. Говорит, что если я ее пощупаю, то захочу…
— Так всегда бывает, — сообщает малолетняя шлюха, — со всеми. Потрогай между ног… потрогай, из меня еще течет…
Стою на своем. Я не хочу ее трахать и щупать тоже не хочу. Что там из нее течет, меня не интересует. Не против ли я, чтобы у меня отсосали? Нет! То есть против! Поиграть? Или, может, я хочу чего-то особенного? Она проскальзывает между моих колен, прижимается… Конечно, там уже шевелится, и она это чувствует, а потому никак не возьмет в толк, почему я не желаю ее поиметь. Спрашивает, уж не педик ли я. Педик! А вдруг у меня нет денег? Ничего, в первый раз можно и в кредит.
В первый раз!.. Черт побери! Но даже соблазн кредита не в состоянии поколебать мою твердость. Видя, что я настроен серьезно, девчонка пожимает плечами. Что ж, может быть, как-нибудь в другой раз… Мистер Эрнест знает, где ее найти… она будет ждать.
Мисс Кавендиш!.. Такой стервы я еще не видел. Утром нарисовалась передо мной, как говорится, без ничего, в костюме Евы. Что теперь? Какая-то проблема с туалетом — она не может остановить воду и шум сводит ее с ума. Почему он вдруг сводит ее с ума как раз в тот момент, когда ей вздумалось одеться, я не знаю, такие вещи недоступны моему пониманию. Так или иначе, вода шумит, и тут подвернулся я, мальчишка, который всегда под рукой.
Понадобилось ровным счетом пятнадцать секунд, чтобы поднять крышку сливного бачка, поправить поплавок и поставить крышку на место. За это время мисс Кавендиш ухитряется избавиться от той одежды, что была на ней в момент моего появления, и преспокойно выплывает из спальни, когда я выхожу из ванной. О, конечно, она ужасно смущена. Даже не подумала, что с такой серьезной поломкой я управлюсь так быстро… ей и в голову не пришло, что кто-то может ее увидеть… в собственной квартире… так неловко получилось. В руке у нее тоненький белый платочек, и она изысканно им прикрывается.
Вот же сучка! Стоит передо мной и мнет в руках чертов платок, демонстрируя поочередно то груди, то живот, то все, что ниже… короче, весь набор. И, должен признать, посмотреть есть на что. У Анны, пожалуй, сиськи получше, но Анна — исключение, ее арбузы нельзя и сравнивать с тем, чем природа наградила большинство женщин. Замечаю я и то, что пупок у моей соседки большой и глубокий, из такого и каштан не выкатится. Что там у нее между ног, рассмотреть как следует не удается, потому что она стоит, однако ножки все-таки раздвинуты, свет между ними проникает, и в просвете виднеются свисающие рыжевато-бурые космы.
Мисс Кавендиш переступает с ноги на ногу, позволяя мне оценить картину с разных углов, а потом, когда все уже скопировано, медленно поворачивается — в таком деле спешка ни к чему, будьте уверены! — представляет себя в профиль и, сделав паузу — специально, чтобы я ничего не упустил, — удаляется в ванную. А я стою с поднятой стрелой, на которую и повесить-то нечего.
Я бы отдал коренной зуб, чтобы вставить этой вертихвостке! Не потому что считаю ее такой уж несравненной трахальщицей, а потому что она бесит меня, сводит с ума. Я бы загнал ей по самую рукоятку, только чтобы услышать, как она принесет извинение моему молодцу, только чтобы сбить с нее спесь, щелкнуть по носу, насыпать соли под хвост.
Прекрасную идею предлагает Артур. Мы втроем, Сид, Артур и я, сидим в баре, уже малость косые, и Сид рассказывает Артуру печальную историю мисс Кавендиш, к которой я время от времени добавляю вполне уместные комментарии. Артур, разумеется, уверен, что мы действовали слишком прямолинейно, без выдумки. Вот если бы за нее взялся он, все получилось бы совсем по-другому. Впрочем, раз уж мы рассказали ему, он готов нам помочь, потрудиться ради общего блага. Его прекрасная идея заключается в том, что мы заваливаем к мисс Кавендиш и трахаем ее втроем. В том, что все получится, он уверен на сто процентов и готов дать любые гарантии, потому как мы имеем над ней численное превосходство.