— Что за тайна?
— Скажу, ни за что не поверишь.
— Попробуй.
— О’кей. Антигравитационное устройство.
— Будет сочинять, Эл.
— Говорю тебе. Я это видел. Дог. Маленький шарик стального цвета, куда ни положишь, лежит как приклеенный— на земле, над землей… ну, везде. Кинь его, и он никогда не остановится. Останови его в воздухе, он так и застынет.
— Вот как?
— Чурбан ты бесчувственный. Понимаешь, что это означает?
— Конечно.
— Ну, прореагируй как-нибудь.
— Рад, что они унесли это с собой.
— В изобретении миллиарды, Дог!
— Держи карман Шире. Правительство все равно присвоило бы его. Или их бы замучили шантажом. Так что ребята всех перехитрили.
— Ты мне не веришь насчет шарика?
— Почему не верю?
— Ты даже не изумился.
— Эл, мне достаточно хлопот с гравитацией, чтобы еще думать об антиприспособлениях. — Мои губы дрогнули в ухмылке. — Впрочем, только что в голову пришло. Здорово было бы, берешь бабу в невесомости и…
— Ты в своем репертуаре!
— Ладно, вернемся к нашей корпорации.
Эл посмотрел на меня, недовольно покачал головой и криво улыбнулся:
— Корпорация на грани банкротства. Вся недвижимость заложена и перезаложена. Они кое-как перебиваются, но крупные заказы им не светят. Новейшие технологии им не по зубам, слишком отстали. Кроме того, твои братья заключили один совершенно самоубийственный контракт, после которого стервятники сожрут их с потрохами.
— Какие стервятники?
— Слышал о Кроссе Макмиллане?
Хмыкнув, я выудил сигарету из пачки на столе и закурил.
— Еще бы. Его отец и мой дед были смертельными врагами. Кросс родился, когда его отцу было шестьдесят с гаком. Был гнуснейший малец во всей округе. Стервец однажды прицепился ко мне, когда я помогал одной девчушке донести вещи до машины. Он был старше меня на восемь лет и приударял за ней. Решил разделаться с соперником. Ухажер дерьмовый..
— Это ты ему подложил петарду под автомобиль?
— Нет. Его я однажды треснул камнем по башке и дал деру. Только он меня и видел.
— Дружище, он отыгрался на твоих братьях. Это крупный стервятник. Миллионов у него навалом, и он спит и видит, как бы подгрести под себя вашу корпорацию.
— Пусть гребет.
— Но ведь он подгребет и твои десять тысяч.
— Как бы не так.
— Можешь мне не верить. — Эл отрезал себе еще ломоть колбасы и откусил от него с явным удовольствием. — Сам увидишь.
— Куда же подевались все деньги?
— Ты не знаешь своих двоюродных.
— Расскажи о них. Для того я и пришел.
— Да еще и платишь вперед. Отличный клиент. — Эл прожевал здоровый кусок колбасы, проглотил, рыгнул и запил все пивом. — Ну а теперь, как говорится, пусть скелеты вылезают из чулана.
— Как ты заметил, я твой клиент.
— О’кей, Дог. Была б твоя воля, а похороны мы организуем.
— Только без цветов.
— Само собой. Как ты помнишь, основной капитал остался в семье… по крайней мере, контрольный пакет.
— Пятьдесят семь процентов, — напомнил я.
— Именно. Согласно завещанию, Альфред и Дэннисон не имеют права ничего продавать.
— Верно.
— Каждому принадлежит по пятнадцать процентов, остальное отошло Веде, Пэм и Люселле. Надо же им было чем-то приманивать женихов.
— Да, — кисло скривился я. — Знаю, они их и подцепили. Кроме Веды.
— Помнишь ее главный порок?
— Игра в кости.
— И не только. Она добралась до игорных домов Лас- Вегаса, спуталась там с одной темной компанией из Нью- Йорка и с шайкой проходимцев, перекочевавших из Гаваны. Ты не можешь представить, до чего она докатилась, Дог. Эта сумасбродка просадила все, что у нее было, и даже то, чего не было. Сейчас она живет на проценты с какого-то мизера оставшихся бумаг. Если бы не это, ей пришлось бы горбиться за кусок хлеба.
— Идиотка. Никто не дал бы ей и цента, пойди она на панель, — пробормотал я.
— Не скажи. Ты ее давно не видел. Есть подозрения, что она и сейчас этим подрабатывает. Недавно Морри Шапиро уплатил все ее долги, а до этого Гамильтон, театральный деятель, помнишь? Она потрясная бабенка. Мозгов нет, но фигура… обалдеешь. Говорят, очень способная. Прямо секс-машина. Как старинный автомобиль— стиль, исполнение, цвет, все при ней, но устаревшая модель.
— Ну а что с Пэм и Люселлой? — спросил я.
— Все то же. Мужа Пэм, Марвина Гейтса, замели, когда он проворачивал одну крупномасштабную махинацию, и Пэм забрала его под залог. Выбора не было, либо уплатить за него долги, либо носить передачи. Пэм уплатила. Теперь у нее свой персональный жополиз, который не смеет рта раскрыть, пока она не укажет когда, где и как. Ты догадываешься, о чем я говорю?