Она вздохнула.
— У нас тут творится такой беспорядок, Друг. Надеюсь, хоть Ты понимаешь, что здесь творится, потому что сама я отнюдь. Но мы оба знаем, что завтра в этом помещении будет полно людей, которые будут искать, как заведено, небесной поддержки в катастрофическом несчастье.
Тишина стояла в церкви, тишина во дворе. «Волшебная тишина», как говорили в старых фильмах. И разве она хоть когда-нибудь слышала такую странную тишину в Милле, да ещё и в субботний вечер? Ни машин на улицах, ни звука басов какого-либо очередного бэнда, который прибыл поиграть в «Диппере» (ПРЯМО ИЗ БОСТОНА! — как всегда писалось в рекламе).
— Я не буду просить Тебя проявить Твою волю, потому что не верю больше, что у Тебя на самом деле есть воля. Но на всякий случай, если Ты, наконец, где-то там действительно существуешь — вероятность такая есть, и я более чем рада это признавать, — прошу Тебя, помоги мне сказать им что-то поддерживающее. Надежда не на небесах, надежда здесь, на земле. Потому что…
Её не удивили собственные слезы. В последнее время она частенько рыдала вслух, хотя всегда делала это в одиночестве. Жители Новой Англии весьма неодобрительно относятся к слезам у проповедников и политиков.
Кловер, чувствуя её отчаяние, и сам заскулил. Пайпер на него шикнула и вновь обернулась к алтарю. Крест на нём часто направлял её мысли к бантику-логотипу «Шевроле», товарному знаку, который родился сто лет тому назад, потому что один парень случайно заметил его в узоре обоев какого-то парижского отеля, и он ему понравился. Чтобы считать такие символы божественными, наверняка, надо быть безумным.
Тем временем она упрямо продолжала:
— Потому что я уверена, Ты сам знаешь, земля — единственное, что мы имеем. Это то, в чём мы уверены. Я хочу помочь моим людям. Это моя работа, и я все ещё желаю её делать. Надеясь, что Ты там всё-таки есть и Тебе это не безразлично — сомнительные надежды, должна признать, — прошу, помоги мне, пожалуйста. Аминь.
Она встала. Фонарика у неё не было, но ей не составляло проблемы выйти отсюда во двор, ни на что, не натолкнувшись, не ударив обо что-нибудь колено. Она знала это помещение от ступеньки до ступеньки, от первой дощечки до последней. И любила его. Она не обманывала себя в отношении отсутствия в ней веры и присутствия упрямой любви к самой идее Бога.
— Идём, Клов. Через полчаса будет Президент. Ещё один Большой Неотмирасегодняшний. Мы его послушаем в машине по радио.
Кловер, не проникаясь вопросами веры, послушно последовал вслед за ней.
5
Вдалеке, на Малой Суке (которую прихожане Святого Спасителя всегда называли дорогой номер три), происходило действие намного более динамичное, и при ярком свете. Дом богослужения Лестера Коггинса обслуживал генератор, к тому же почти новенький, даже транспортные ярлыки ещё не отклеились с его ярко оранжевого бока. Генератор стоял в собственном сарайчике, тоже выкрашенном оранжевым, рядом со складом позади церкви.
Пятидесятилетний Лестер находился в такой прекрасной форме — благодаря фамильным генам и собственным напряжённым усилиям по поддержанию порядка в храме собственного тела, — что выглядел лет на тридцать пять (этому также способствовали рассудительно применяемые средства «Только для мужнин»[117]). В этот вечер на нём были только спортивные шорты, по правой брючине которых шла надпись прописными буквами «Oral Roberts Golden Eagles»[118], и почти каждая мышца на его теле была рельефной.
Во время служб (они происходили пять раз в неделю) Лестер не чуждался стиля телепроповедников, провозглашая молитвы таким экстатически вибрирующим голосом, что титул Главнокомандующего в его исполнении звучал, словно пропущенный сквозь форсированную педаль вау-вау[119]: не Бог, а в-в-огх! В своих частных молитвах он иногда, сам того не замечая, также скатывался на эти модуляции. Но, когда бывал глубоко встревоженным, когда имел срочную потребность посоветоваться с Богом Моисея и Авраама, с тем Им, который ходил в столбе дыма днём и в столбе огня ночью, Лестер свою часть разговора вёл низким рыком, который напоминал голос собаки за секунду до нападения на непрошеного гостя. Сам он этого не замечал, потому что не было в его жизни никогошечки, кто мог бы услышать, как он молится. Пайпер Либби была вдовой, её муж и оба сына погибли в аварии три года назад; Лестер Коггинс всю жизнь оставался мальчиком, который ещё подростком страдал от кошмаров, в которых он, мастурбируя, поднимал голову и видел, что в дверях его спальни стоит Мария Магдалина.
117
«Just For Men» — линия красок для разных типов седых волос (голова, усы, борода, грудь, пах и т. п.); благодаря рекламной стратегии компании «Combe», которая вырабатывает эти краски, бренд чётко ассоциируется со спортом и здоровым стилем жизни.
118
«Золотые Орлы Орела Робертса» — общее название 16 команд по разным видам спорта университета христиан-харизматов, основанного в 1963 году проповедником Орелом Робертсом в городе Талсе, штат Оклахома.
119
Wha-wha — педаль звуковых эффектов (квакало), чаще всего используемая рок-гитаристами.