КОГДА? 14:00 по восточному времени угнетения!
КТО? ВЫ и каждый, кого вы сможете привести с собой!
Скажите им, что мы желаем рассказать нашу историю масс-медиа!
Скажите им, что МЫ ЖЕЛАЕМ ЗНАТЬ,
КТО ЭТО СДЕЛАЛ! И ЗАЧЕМ!
И главное, скажите им, что МЫ ЖЕЛАЕМ ВЫСКАЗАТЬСЯ!!!
Это наш город! Мы должны за него биться!
МЫ ДОЛЖНЫ ВОЗВРАТИТЬ ЕГО СЕБЕ!!!
У нас можно получить плакаты, но позаботьтесь о том, чтобы
принести и свои (и помните - злословие контрпродуктивно).
БОРИСЬ С СИСТЕМОЙ!
ПРОТИВОДЕЙСТВУЙ ЕЙ ДО КОНЦА!
Комитет за свободу Честер Милла
8
Если в Честер Милле и был человек, который мог бы сделать своим персональным лозунгом старое выражение Ницше «Все, что меня не убивает, делает меня более стойким», то этим человеком был Ромео Бэрпи, шустряк с по-старомодному густым коком под Элвиса на голове и остроносыми казаками с эластичными вставками в голенищах на ногах. Имя он получил от своей романтической мамаши, франко-американки, а фамилию от папаши - ярого янки, практичного до самой глубины своего скупого сердца. В детстве Ромео пришлось выживать под прессом безжалостных насмешек, а иногда и избиений, но, наконец, он стал самым богатым человеком в Честер Милле. (То есть… нет. Самым богатым в городе был Джим Ренни, но большинство своих доходов ему приходилось скрывать.) Ромми владел самым большим и самым прибыльным независимым универмагом на весь штат. Когда-то, в-восьмидесятых, его потенциальные партнеры-кредиторы сказали, что он сошел с ума, если хочет начать бизнес под таким мерзким названием, как «Бэрпи». Ромми им ответил, что если такая же, как и у него, фамилия не мешает компании «Семена Бэрпи»[139], то ему самому и подавно. А теперь летом у него прекрасно раскупались майки с надписью: ВСТРЕЧАЙ МЕНЯ СО СЛЕРПИ[140] В БЭРПИ. Вот так, мои дорогие, лишенные воображения банкиры.
Своим успехом он был обязан главным образом тому, что мог угадать большой шанс и немилосердно его эксплуатировал. Около десяти в то воскресное утро - вскоре после того, как он увидел гонимого в сторону полицейского участка Неряху Сэма – к нему подкатил очередной большой шанс. Как это всегда случается, когда сам его неустанно выискиваешь.
Ромео заметил детей, которые вешали плакаты, сделанные на компьютере, и очень профессионально. Подростки - большинство на велосипедах, парочка на скейтбордах - густо залепили ими Мэйн-стрит. Демонстрация протеста на шоссе 119. Ромео задумался, кому же это стукнула в голову такая идея?
Он остановил одного из пареньков и спросил:
- Это моя идея, - ответил Джо Макклечи.
- Не врешь?
- Я никогда не вру, - сказал Джо.
Ромео протянул мальчику пятерку и, не смотря на его протесты, засунул банкноту поглубже ему в задний карман. Информация стоила денег. Ромми думал, что люди должны собраться на эту детскую демонстрацию. Всем безумно хочется высказать свое отчаяние, страх и справедливый гнев.
Вскоре после того, как он отпустил Чучело Джо и тот пошел своей дорогой, Ромео услышал, как люди говорят о послеобеденной общей молитве, которую будет вести пастор Коггинс. Божьей волей в том же самом месте и в то же самое время.
Ясно, что это знамение. И читается оно так: ЕСТЬ ШАНС НА ХОРОШУЮ ВЫРУЧКУ.
Ромео пошел к своему магазину, где торговля сейчас находилась в апатичном состоянии. В это воскресенье покупателей вообще было мало, да и те шли главным образом в «Фуд-Сити» и «Топливо & Бакалею». Большинство людей находились либо в церкви, либо оставались дома, смотрели новости. За кассой сидел Тоби Меннинг и также смотрел телеканал Си-Эн-Эн по маленькому телевизору, который работал от батареек.
- Выключай этот бред и замыкай кассу, - приказал ему Ромео.
- Вы серьезно, мистер Бэрпи?
- Да. Достань со склада большой тент. Скажи Лили, чтобы помогла тебе.
- Тот тент, для нашей летней ярмарки-распродажи?
- Именно тот, бэби. Мы установим его на том коровьем пастбище, где разбился самолет Чака Томпсона.
- На лугу у Алдена Динсмора? А если он захочет за это денег?
- Заплатим.
Ромео считал. В его универмаге продавалось почти все, включая удешевленные бакалейные товары, и как раз теперь в промышленном холодильнике позади магазина лежало где-то с тысячу паков просроченных сосисок «Счастливчик». Он купил их напрямую с фабрики в Род Айлэнде (компания «Счастливчик» уже закрылась, какие-то небольшие проблемы с микробами, слава Богу, хоть не кишечная палочка), надеясь распродать туристам и тем местным, которые будут скупаться на пикники перед Четвертым июля. Не так произошло, как ему хотелось, благодаря этой чертовой рецессии, но он все равно держался за те сосиски, упрямо держался, как обезьяна за орех. И вот, возможно, теперь…
«Продавать их, насаженными на те тайваньские спицы для садовых украшений, этого добра у меня еще не менее миллиарда, - размышлял он. - Выдумать какое-то остроумное название, типа Соси-За-Бак». Плюс, еще есть лаймовый концентрат, около сотни ящиков лимонада «Ямми-Тамми» и разный другой неликвид, который он уже и не надеялся продать без убытков.
- Думаю, нам придется также использовать всех «Голубых Носорогов»[141], - теперь уже его мозг щелкал быстро, как комптометр, именно так, как это нравилось Ромео.
Тоби проникся его энтузиазмом.
- Есть еще идеи, мистер Бэрпи?
Ромми продолжал выдумывать, каких еще ему, может, посчастливится избавиться товаров, которые он уже было думал провести по бухгалтерии в графе «чистые убытки». Да, эти дешевые флюгерки-крутилки на палочках… остатки бенгальских огней после Четвертого июля… слежавшиеся конфетки, которые он придерживал к Хэллоуину…
- Тоби, - сказал он. - Мы устроим самый большой пикник посреди поля изо всех, которые были в этом городе. Шевелись. У нас много работы.
9
Расти как раз был в больнице на обходе с доктором Гаскеллом, когда у него в кармане зачирикала рация, которую он взял с собой, поддавшись настойчивости Линды.
Голос ее звучал тихо, однако ясно.
- Расти, мне все же придется выйти на работу. Рендольф говорит, что после полудня, похоже, полгорода соберется на шоссе 119 прямо возле барьера – кто-то на общую молитву, а другие на демонстрацию. Ромео Бэрпи собирается растянуть там палатку и продавать хот-доги, значит, жди в этот вечер наплыва пациентов с гастроэнтеритом.
Расти застонал.
- Придется оставить девочек с Мартой, - голос Линды звучал обиженно-обеспокоенно, как у женщины, которой приходится защищаться. - Я ей шепну о проблеме Дженни.
- Хорошо, - он знал, что она останется дома, если он будет настаивать… и добьется этим лишь того, что все ее тревоги, которые начали утихать, только усилятся. А если там соберется такая толпа, она там действительно нужна.
- Благодарю тебя, - произнесла она. - Благодарю за понимание.
- Не забудь и собаку также отправить к Марте, - напомнил ей Расти. - Сама знаешь, что сказал Гаскелл.
Этим утром доктор Рон Гаскелл - Чудотворец - вырос в глазах семьи Эвереттов.
Вырос, как никогда до начала этого кризиса. Расти даже ожидать такого не мог, но воспринял это с признательностью. По мешкам под глазами, по отвисшим губам, он видел, как тяжело врачу. Чудотворец был уже слишком старым для такого напряжения. Лучше всего, что ему теперь удавалось, это дремать в ординаторской на третьем этаже. Но сейчас, кроме Джинни Томлинсон и Твича, только Расти с Гаскеллом держали оборону. Как назло, Купол накрыл город в такой хороший уик-энд, когда все, кто мог отсюда куда-то уехать, так и сделали.
Чудотворец, хотя и приближался к своему семидесятилетию, весь прошлый вечер провел на ногах в больнице вместе с Расти, пока Расти буквально силой не вытолкнул его за двери, и вновь был здесь в семь часов утра, когда прибыли Расти с Линдой и с дочерями на буксире. И с Одри, которая, попав в госпиталь «Кэти Рассел», чувствовала себя в новой для нее атмосфере довольно спокойно. Джуди и Дженнилл шли по обе стороны большой собаки, для уверенности дотрагиваясь до ее спины. Дженнилл выглядела насмерть перепуганной.