– Днем? Во-первых, разведка и планирование. С планированием я помогу. Потом ты примешь участие в аресте Барбары. Думаю, это тебе доставит удовольствие.
– Доставит.
– После того как Барбара окажется в камере, ты и патрульный Тибодо плотно поужинаете, потому что настоящая работа будет ждать вас ночью.
– Какая?
– Сжечь редакцию «Демократа». Как тебе это?
Глаза Младшего широко раскрылись.
– Зачем?
Вопрос сына его разочаровал.
– Потому что в ближайшем будущем газета городу не нужна. Есть возражения?
– Папа, тебе приходило в голову, что ты, возможно, чокнутый?
– Не то слово.
7
– Столько раз я бывала в этой комнате, – произнесла Джинни Томлинсон новым, невнятным голосом, – но не представляла себе, что окажусь на этом столе.
– Даже если бы представляла, наверняка не думала, что оперировать тебя будет тот парень, который утром приготовил тебе стейк и яичницу. – Барби старался шутить, но он зашивал и перевязывал с того самого момента, как первым же рейсом «скорой» прибыл в «Кэтрин Рассел», и очень устал. Он подозревал, что главная причина усталости – стресс: Барби до смерти боялся навредить кому-нибудь вместо того, чтобы помочь. Ту же тревогу он видел на лицах Джины Буффалино и Гарриет Бигелоу, а у них в голове не тикали часы, заведенные Джимом Ренни, что усугубляло положение Барби.
– Думаю, пройдет немало времени, прежде чем я снова смогу съесть стейк, – вздохнула Джинни.
Расти выправил ее нос, прежде чем заняться другими пациентами. Барби ему ассистировал. Удерживал голову неподвижно, как мог мягко, и бормотал ободряющие слова. Сначала Расти вставил ей в ноздри ватные тампоны, пропитанные медицинским раствором кокаина. Выждав десять минут, чтобы анестезия подействовала (за это время зафиксировал растянутое запястье и наложил эластичную повязку на раздувшееся колено какой-то толстухи), вытащил тампоны и схватил скальпель. Действовал фельдшер с вызывающей восхищение быстротой. Прежде чем Барби предложил Джинни сказать дужка, Расти уже вставил державку скальпеля в более широкую ноздрю, прижал к перегородке и использовал как рычаг.
Как человек, подцепляющий колпак на колесе, подумал Барби, прислушиваясь к слабому, но долетающему до ушей хрусту, сопутствующему возвращению носу Джинни прежней (или близкой к ней) формы. Она не закричала, но ногти прорвали бумажную простыню, которой застелили стол, а из глаз покатились слезы.
Теперь Джинни держалась спокойно – Расти дал ей пару таблеток перкосета, – но слезы продолжали течь из менее опухшего глаза. Распухли и ставшие фиолетовыми щеки. Барби подумал, что выглядит она как Рокки Бальбоа после поединка с Аполло Кридом.
– Взгляни на светлую сторону жизни, – сказал он Джинни.
– А она есть?
– Определенно. Вот Ру придется месяц сидеть на супе и молочных коктейлях.
– Джорджии? Я слышала, в нее попал камень. Как сильно?
– Жить она будет, но пройдет много времени, прежде чем она станет красивой.
– Джорджия никогда и не претендовала на звание «Мисс Яблочный Цвет». – Джинни понизила голос: – Это она кричала?
Барби кивнул. Вопли Ру разносились по всей больнице.
– Расти дал ей морфия, но она долго не могла угомониться. Должно быть, здоровья у нее как у лошади.
– А совести как у крокодила, – добавила Джинни все тем же невнятным голосом. – Я бы не хотела, чтобы такое с кем-то случилось, но это чертовски хороший аргумент в пользу неизбежности кармического возмездия. Давно я здесь? Мои чертовы часы сломались.
Барби посмотрел на свои:
– Сейчас половина третьего. То есть получается, ты уже пять с половиной часов на пути к выздоровлению. – Он крутанул бедрами, услышал, что хрустнула поясница, почувствовал, спина чуть расслабилась. Решил, что Том Петти абсолютно прав: ждать – это самое трудное. Предположил, что все станет проще, когда он наконец-то окажется в камере. Если только его не убьют. Ему пришло в голову, что кое-кто может решить, что это наилучший выход – убить его при сопротивлении аресту.
– Чему ты улыбаешься? – спросила Джинни.
– Ничему особенному. – Он взял пинцет. – А теперь лежи тихо и не мешай мне. Раньше начнем, раньше закончим.
– Я должна встать и взяться за дело.
– Если ты встанешь, то сделаешь только одно – грохнешься на пол.
Она посмотрела на пинцет:
– Ты знаешь, как с ним управляться?
– Будь уверена. Выиграл золотую медаль в олимпийском турнире по удалению осколков стекла.
– По части вранья ты перещеголяешь даже моего бывшего мужа. – Джинни слабо улыбнулась. Барби догадался, что улыбка причиняет ей боль, пусть она и приняла болеутоляющее, и ему нравилась твердость ее характера.