И тут академика перебил недовольный, переполненный наглостью, голос из аудитории:
– Сохранить? Мы ничего не сохранили. Культура рейха полностью поглотила культуру Милана, вобрала без остатка наш дух свободолюбия, сделав из нас обычных рабов.
Это Алехандро, уроженец Милана и бунтарь по своей сути. Инакомыслие и диссидентство были его основными столпами в жизни. Однако в таком государстве как Рейх это было жестоко наказуемо, но его спасало только терпение других академиков и добродушие друзей. Алехандро часто спорил с дедушкой Гюнтером, и старый преподаватель прощал ему это неподчинение идеалам Рейха по своей доброте. Но этот академик, который сейчас его слушал, он относительно новый профессор в этом месте, и этот спор был весьма опасен, но запал юноши ничего не могло остановить…
– То есть, по–вашему, Рейх только и подавляет свободу людей, то есть вы говорите, что Рейх – это тирания над людьми? – Спросил академик.
– Ну, а где наши свободы культуры и жизни, мы все под контролем, мы все рабы, все пленники этого несправедливого закона. – С напыщенностью, чуть ли не брызжа слюной, твердит Алехандро.
– Несправедливого? Почему? Я бы сказал, наши законы сдерживают разнузданность и похоть, а под контролем его величия Канцлера и людям стало жить спокойней.
– Канцлера? – недовольно переспросил юноша. – Да мы все на коротком поводке у его деспотичного величества.
– То есть, сейчас вы оскорбляете Канцлера?
Спор мог ещё долго продолжаться, но тут дверь со скрипом отворилась, и вошёл главный человек академии.
– Простите, – прокашлялся вошедший, – что прерываю ваше занятие.
– Здравствуйте, Господин Ректор, – одномоментно встав в единый голос, поприветствовали главу академии, прервав того.
– Здравствуйте, ребята, – так же поприветствовал их светловолосый крупный мужчина. – Уже пора, фестиваль решили начать по раньше, поэтому все сейчас выходим, одеваемся и идём на площадь Великого Канцлера, пойдёмте. – В тоне отдачи приказа заявил вошедший хозяин академии.
Все встали и пошли за ректором. Алехандро проходя мимо нового преподавателя, кинул ему взгляд полный отвращения, но в это время на лице академика пробежала лёгкая и зловещая улыбка.
Учащиеся академии уже стояли у гардероба и одевались. В холле стоял некоторый гул, все кто учились в академии, здесь собрались и, постоянно переговариваясь, поспешно одевались.
Габриель, застёгивая молнию на куртке, в полголоса спросил у своих товарищей:
– А, что сегодня за фестиваль? – тихо, стараясь чтобы никто не услышал, спросил у своих друзей Габриель.
– Ты не в курсе? – с некоторой толикой удивления игриво возмутилась Элен и продолжила. – Сегодня фестиваль посвящённый годовщине восхождения второго Канцлера.
Габриель укорил себя за это незнание и зарёкся выучить эту дату, ибо даже при незнании одного государственного праздника можно было привлечь ненужное внимание со стороны некоторых министерств. После её ответа все из академии дружно вышли и зашагали к площади, на котором уже разоралось неистовое празднество.
…
Тем временем в кабинете:
Академик достал листок белой бумаги, достал ручку и стал судорожно писать. В нём горело фанатичное желание наказать отступника мысли, что сегодня посмел покуситься на значимость культуры Рейха.
Под светом, падающим из окна, проявлялись роковые строчки:
Заявление.
Куда: Городской отдел министерства Идеологической Чистоты.
Кому: Городской представитель министра.
«Прошу провести расследование связанные с оскорблением личности канцлера и подрыве веры в идеологическую верность курса Рейха. Объект исследования – Алехандро Фальконе, обучающиеся в «Схолум Культурик», а так же добавлю…»
Преподаватель ещё несколько минут яростно и с больным блеском в глазах кропал что–то на бумаге, потом взял её и поспешно вышел из кабинета.
Глава третья. Железные Крылья
Тем временем.
Это всего лишь обычное мелкое кафе в центре города, коих разбросано по всему Риму не меньше десятка тысяч. За окном уже давно вовсю светит солнце, а лёгкий ветер гуляет по улицам вечного города, поднимая мелкий мусор и немногочисленную пожелтевшую листву, кружа её вихрем в воздухе.
В помещении плотно стоит приятный запах настоящего кофе и различных душистых пряностей, которые липким ароматом наполняют заведение и местность вокруг него, отчего кофейня имеет некий мистический шарм, словно внутри неё человек переносится во времена, когда над этим городом ещё витал дух бывшей свободы в очень давние времена существования единой Италии.