Но помимо этих двух больших идейных гегемонов было ещё множество других течений, яркой россыпью расположившихся в зале. Габриель увидел ещё уймищу других политических цветов и лозунгов, которые только вспомнили или придумали люди. Он увидел там синий флаг, с простым жёлтым колоколом по центру, а на самом полотне были простейшие лозунги: «власть народу», «за равноправие и свободу».
Были там и такие экзотические расцветки, которые только мог увидеть весь мир за собственное существование, порой давно уже забытые, времён, которые назывались древними, ещё в эпохе, предшествовавшей великому раздору.
Пока Габриель пристально всматривался в беспрерывную работу ревностно копошащихся знакомых, нос парня стал немного покалывать от усаливающегося запаха краски и нафталина, а само помещение заполняли тучи пыли от тех предметов, что были вытащены из подвалов этого здания, но юноша поборол неприятные ощущения и стал дальше следить за работой, что продолжала набирать свои обороты.
Ещё не закончив с флагами, и символикой ребята приступили мастерить различные плакаты с простейшими и нехитрыми лозунгами, какие только могли они придумать неискушённые в политике люди.
От принесённого количества клея, что тут пролежал несколько лет, литров чернил, оставшихся ещё со времён, когда здесь была редакция, у Габриеля помутнело в глазах. Воздух в помещении стал постепенно наполняться стойким смрадом всего канцелярского. Пара человек уже потеряли сознание, их просто вынесли и дальше продолжали работу. Габриель ужаснулся этому. Своих друзей и знакомых просто вынесли за пределы помещения и дальше продолжили свою работу. Их просто оставили на холодном бетоне.
Воздух становился всё тяжелее, а лёгкие начинали работать на износ, ища больше кислорода в отравленном воздухе. Юноша уже с трудом смотрел в зал и видел, как все начали более активную работу, будто были одержимы неким демоном, что подталкивает их вперёд, заставляя забыть об окружающих. Люди с пламенем в глазах носились по всему залу, подобно диким зверям, одолеваемыми жаждой революции.
Габриелю стала омерзительна эта картина. Он увидел, как ради некой революции, что случится даже не в Милане, люди были готовы наплевать на своих ближних. Парень осознал, что если кто–то ещё потеряет сознание, то его просто вынесут за двери, посчитав слабым и дальше продолжат свою работу.
Габриель наконец–то понял, что в этой предреволюционной суете те, кто были рядом с ним, перестали быть теми, кем должны – людьми. Они потеряли свою человечность, став похожими на те бесчисленные бездушные министерства. И всё, что происходило до этого, было лишь цепью событий, что неизбежно вела к потере человечности. И всё началось с малого, с того подвала в книжной лавке. Юноша вспомнил, как люди потеряли человеческий облик, когда выступал Алехандро. Габриель помнил, как Алехандро потерпел крах в заброшенном квартале Рима, и там парень столкнулся с жадностью до власти Бертолдо и Мицелия, которые не хотели терять её, объединившись в одно движение. Он неожиданно вспомнил, как на многих заседаниях сначала братства, а потом и Партии высказывались порой бесчеловечные идеи по устройству нового Рейха. Как предлагалось расправляться с бывшими слугами старого государства – сжечь, потрошить, сварить. Габриель понял, что революция это не цель, это смысл жизни, ради которого многие теряют нормальный человеческий облик, ибо только полному безумству может соответствовать лишь абсолютный психопат.
И здесь юноша уже видел не своих друзей, он лицезрит растерзанные души одержимые демоном революции, что неистово гонит их вперёд.
Тут внезапно сзади подошёл Мицелий. Он положил свою руку на плечо парню. Габриелю показалось, будто ему на плечо положил медведь свою лапу, отчего он, слегка дрогнул и повернулся.
Оттенок кожи у Мицелия проглядывается бледно–могильный, будто перед ним стоит мертвец. Глаза были помутневшими, а во взгляде играли слабые огоньки безумия. Его растянутый рот больше напоминал демонический оскал, нежели хоть что–то отдалённо похожее на улыбку.
Габриель попытался попятиться назад, но тут ладонь Мицелия сжалась сильнее и юноша даже шагу не смог сделать. Боль пробежала по плечу юноши от впившихся пальцев. Потом он подтянул к себе Габриеля и взял его под своё плечо.