Все мостовые и дороги были вычищены до блеска. Бывший Главный Лорд – глава правительства ревностно стремился скрыть все признаки вчерашней битвы за город, ибо не хотел быть уличённым повинным в той жуткой кровавой бойне, что ознаменовало наступление нового времени. Баррикады и препятствия были тщательно расчищены, а разрушенные здания вычищены и отстроены настолько, насколько это было возможным. Никто не должен был узнать, как перешёл Рим в руки бывшего Лорд–Магистрариуса.
Вся территория рядом с «Канцлер Цидалис» была вымыта от литров крови, а тела и останки были убраны в тёмные места Рима. Никто не должен был узнать, что стало с теми, кто покусился на святое и праведное устройства государства, установленное неимоверными усилиями первого канцлера.
Все дороги, улицы, скверы, парки и площади пребывали в полнейшем запустении, разве только мелкие контролирующие чиновники с запуганным видом, и солдаты уже «Чёрной гвардии Автократорства Рейх» шастали по городу. Первые старались поддерживать жизнь Рима, а вторые подобно охотничьим псам, в поисках тех митингующих, что могли уйти от праведного воздаяния прошлого Лорд–Магистрариуса. «Гвардейцами» стали солдаты личного корпуса главы Имперор Магистратос. Теперь они, то воинство, что должно сдерживать уже в самом городе тех, кто решит покуситься на праведную власть, установленную ещё первым Канцлером.
Большинство всех войск, которые только могли быть в Риме, теперь концентрировались возле двух объектов: Дворца Канцлера и Великого Капитолия. Теперь конечно они назывались по–разному: Дворец стал Цитаделью Власти, а Капитолий был переименован в «Железные Палаты».
Возле старого Капитолия было выстроено столько войск, что можно было подумать, будто это военный объект, под строжайшей обороной. Мешки с песком, километры колючей проволоки, укреплённые огневые точки и сотни солдат, держащих это место под нерушимым контролем.
У этого места роилось несколько человек не в военной форме. От собравшихся людей веяло страхом и ужасом, который зрел в их душах, они ожидали, пока солдаты проверят их документы и пропустят в «Железные Палаты». Тех, кто оказался им неугоден они просто отводили за угол и сразу расстреливал, но таких немного. Практически все проходили в тёмные и пугающие коридоры бывшего Капитолия, который стал мрачнее, чем когда–либо.
Внутри «железные палаты» были такими же неизменными, как и всегда. Такой же амфитеатр, разделённый на секции. Так же собирались все Департаменты Власти.
Однако, обстановка внутри была ещё мрачнее, чем на улице. Участников этого заседания стало намного меньше, ибо выжили те, кто заявил о своей лояльности новой власти. Расхаживает неимоверное количество охранников, которые контролировали буквально каждый сантиметр помещения, являясь грозным охранником нерушимого и железного порядка.
На местах висела полнейшая тишина, которой могли позавидовать самые тихие и мирные собрания, которые могли только быть в государстве.
Вместо трибуны, на которой обычно выступали люди, возвышался большой и роскошный деревянный резной трон, украшенный позолотой. А на самом престоле гордо сидел, смотря своим холодным взглядом, Архиканцлер. Теперь он не Лорд–Магистрариус, и даже не Канцлер. Новый правитель посчитал эти титулы для себя уничижительными, ибо теперь он стал единоличным руководителем всего государства. С сегодняшнего дня, он начнёт делать Рейх во истину великой империей, достойной чести первого Канцлера и чтобы ему это сделать он должен был стать не меньше чем деспотом во всех возможных сферах жизни.
Новый правитель с чувством пьянящей власти смотрел на собравшихся людей. Было их в десять раз меньше, чем обычно собирается. Архиканцлер посчитал, что может оставить в живых только тех, кто лично заявил ему о верности, произнеся клятву перед ним на коленях. Остальные были преданы праведному гневу и сами их имена были вычеркнуты из истории. В глазах нового правителя они были грешниками, жалкими приспешниками старой шаткой власти второго Канцлера, которая позволила себя рассыпать.
Рафаэль понимал, что оставить Империю в нынешнем состоянии, значит заставить её деградировать и взывать к старым, ветхим порядкам. Если произошёл переворот, значит должно и быть новое устройство, ибо так должно быть. И Архиканцлер уже начал необратимые изменения в устройстве государства. За ночь он выпустил несколько «Декретов мира». Сперва он начал с названия государства и теперь это не Рейх. Рафаэль его переименовал в «Автократорство Рейх». Именно это название выбрал новый правитель, ибо оно полностью соответствовало нынешней сути нового государства по старому лекалу. Государство, где всё имеет единое начало и беспрекословно подчиняется единому праведному правителю, не может называть иначе. Во–вторых, Архиканцлер решил менять главный орган управления своего государства. «Имперское буле» со всеми палатами упразднялось. Только «Региональный Совет» был переделан в «Территориальный Комитет», который действовал при Архиканцлере и состоял из представителей губернаторов. Остальные две палаты были упразднены за «своей непотребностью и нарушением праведности» – как выразился Рафаэль. Он считал, что простой народ не должен заниматься никакой деятельностью, связанной с властью, ибо она своими искушающими посылами способна извратить помысли обычного человека и заставить его пойти на революцию. Этого не должно произойти, ибо, как говорил ещё первый Канцлер: «То государство велико, что в своей статичности и неизменности вечно». И новый правитель теперь будет стремиться к выполнению этого постулата. Это теперь его личная заповедь, которой он живёт. А вторая палата была буквально вырезана, потому что Архиканцлер посчитал, что не один человек не вправе ему даже предлагать закон, не говоря о том, чтобы говорить об их принятии. Ибо, как выразился Рафаэль при составлении этого декрета: «Только праведный разум способен принимать закон. И этот разум единственный в этом государстве – мой».