– Эстебан. – Приложив руку к плечу, пол дружески похлопав, начал атлетического телосложения с короткими светлыми волосами карими очами, дружинник. – Вот, как я тогда и обещал, мы выступили против них.
– Хм. – Мрачно ухмыльнулся Командор. – Не думаю, что нас хватит. – Голос Эстебана продавливал душу своей тяжестью. – Их там несколько тысяч. Или десятков тысяч. Будет много жертв.
– А у нас оружие лучше. Ой, не думаю, что самодельные топоры и старые автоматы смогут нам противостоять.
Командор нутром почувствовал браваду знакомого. Эстебан отлично знал это состояние, когда, воодушевлённый новым оружием и жаждой возмездья за потерянных друзей, ты рвёшься в бой, думая, что превосходство на твоей стороне. Очень глупая ошибка, окупаемая литрами крови.
– Эти леса, – указав правой рукой сторону пугающей чащобы начал мужчина, – их дома. Они знают каждый камешек в нём. Я чувствую, бой будет неравным и далеко не в нашу сторону.
– Тогда нам понадобится мужество таких бойцов, как ты. – И, с улыбкой, указав большим пальцем через плечо, дружинник кинул. – Иди, там твой матёрый друг оружие раздаёт.
Эстебан в ответ не проронил никакой эмоции. Он просто двинулся дальше, угрюмо продвигаясь по лагерю. Командор, идя меж палаток, кого только не увидел. И подразделения армии Либеральной Капиталистической Республики, облачённые в сине-голубые пиксельные камуфляжные одежды; местные формирования в бардовой свободной форме, чем-то отдающим духом старины. Гвардия Культа Конституции прибыла в экзоскелетах, сияющих серебром. Сто воинов в костюмах, дающих трёхкратные показатели и неоспоримое преимущество. Пока мужчина шёл, он даже встретил парочку солдат прибывших сюда из соседних с Микардо районов. Ну и помимо всех военных к масштабной операции присоединились вольные дружинники и обычные люди из деревень, которым надоели нападения дикарей, ударившихся в радикальный либерализм.
Командор, проходя через ряды палаток, вышел к местности, отчищенной от деревьев. Всю полянку загромоздили военные грузовики и множество пластиковых, стальных и деревянных ящиков, в которых хранилось вооружение.
По матёрому голосу, наполненному сотнями претензий ко всем разом, вперемешку с нецензурными выражениями, Эстебан узнал Ротмайра, которому Корпорация поручила раздавать оружие и патроны.
– Что ты тут бузишь? – Подойдя к деревянному столу у одного из больших грузовиков, вопросил Командор, смотря на высокого мужчину, облачённого в чёрную военную экипировку, как у спецназа Рейха.
– Ох, твою ж мать, зачем ты согласился на такие условия? Могли бы там работать и хоть в трухлявой лачуге волочить жизнь и прожигать её. А теперь мы окунулись в самое дерьмо, что вылезти из него, благоухая как розы, увы, не получится.
Губы Командора разошлись в улыбке, отдающей болью и бессилием, с тысячей печалями, горящими во взгляде.
– Ты сам помнишь, что Габриеля перебрасывают в Уэльс. А там у нас нет связей, нет знакомых. Для полк-ордена это слишком далеко.
– И? – Скепсис так и лился из одной буквы.
– Нам нужно где-то жить. Что-то есть. Я поговорил с людьми из «Южного Потока». Они обещали нам, если мы поучаствуем в операции, то помощь будет оказана.
– Каким образом? – Оперившись руками на стол, вопросил Ротмайр. – Ты и сам прекрасно знаешь, что там всем крутит другая Корпорация.
– Они обещали обо всём договориться. Сказали: «Если поможешь нам отомстить за наших людей, то мы найдём тебе и твоим ребятам хоть дворец. Это не просто бизнес. Теперь это дело репутации и чести».
– У Корпораций нет чести. – Достав на стол револьвер и тряпку, кинул грубо собеседник. – И зачем ты потащил всех? Этого Верна, Элен и их новых друзей? Твоё же дело касается только Габриеля. – Выдержав двухсекундную паузу, Ротмайр вновь обратил свою речь в уши товарища, искривив лицо в недовольстве, словно съел лимон. – Хотя к тем двум я привык. Зачем нужно было тащить их новых знакомых и девку Габриеля? – Отдав револьвер подошедшему дружиннику, обратился с вопросом мужчина.
– Ротмайр, просто смирись. – Не дрогнув ни одной мышцей на лице, дал ответ парень, сложив руки за спиной.
– Хорошо, что хоть того Алехандро не потащил с собой. А то он совсем сошёл с ума. Я даже думал скинуть его с балкона, когда он укоренный туда вышел.