– Вы живёте, как первобытные дикари.
– Ибо таков великий замысел Свободы. Существа, разделённые с государством, отделённые от всех принципов морали и вонючего традиционализма нравственности, обречены, обратиться в племена, объединённые одной из многогранных идей Свободы и её проявлений в реальности.
– Твои слова лишены смысла!
– Нет, это, – пауза мыслей вылилась в одно единственное выражение, отразившая смысл дикарей. – Это есть либерально-племенной строй. Как высшая ступень коммунизма, отличная от первобытного тысячелетиями, только с переложением на иную идеологическую материю. – И направив конечность с пикой, безумец выкрикнул. – А теперь умри!
Вспышка, шлейф дыма и в корпус механической твари неожиданно ударился снаряд. Прогремел страшный взрыв, но конструкция не повредилась, а машина развернулась с диким скрежетом и дала залп. Спустя секунду пика, больше походившая на кол уже торчала из груди бойца с гранатомётом.
Командор тем временем подцепил боевую энерго-батарею и окатил вспышками энергии Корпус экзосклета. Яркие жёлтые лучи, под звучание треска, ласкали корпус, но не пробивали его, оставляя лишь маленькие выбоины. Эстебану тут же пришлось отпрыгнуть, чтобы уйти от мощного удара молота, сотрясшего землю.
– Тебе меня не одолеть! – Вскрикнул Дарний, занося молот для ещё одного удара, снося обелиск – Я отдам твой труп активным неосексофилам!
Пальцы коснулись батареи и настояли её на выдачу всей энергии разом. Залп и яркая вспышка света накрыла железные пластины, приласкав их так, что оплавился кусок корпуса, который потёк оранжевой рекой. Но и автомат на некоторое время потерял способность к стрельбе. Эстебан отстегнул батарею и подогнал обойму с плазменными пулями. Второй залп из гранатомёта вспыхнул огненным цветком на корпусе робота, разворотив все пластины, куда пришлась ласка энергии лазера. Визоры шлема моментально обнаружили живые ткани. Пара залпов из АК-1 и всю деревню накрыл неистовый крик сумасшедшего, ставшего вождём. Проделав пару шагов экзосклет обесточился, и пал на разгорячённую от интенсивного боя землю, издав противное шипение. Командор бросил презрительный взгляд на падшую тварь. Но его презрение никому не было суждено увидеть сквозь безжизненные стёкла.
– Эстебан! – Прозвучало воззвание. – Не ты один смог пробиться!
– Малик? – По голосу ориентируясь, переспросил Командор. – А ты как сюда пробился?
– Связи больше нет. – Речь Малика всё сильнее наполнялась беспокойством. – Её отрубили дикари, включив глушители. Наступление провалилось по всем фронтам. Гвардия Культа Конституции где-то пропала около племенной столицы. Все племена объединились против нас, и перешли в контр-наступление. – Указав рукой в сторону, араб произнёс. – Мы зачистили пещеры к востоку отсюда, где обитали их обыденные жители.
– Теперь у них нет вождя. – Ткнув дулом в сторону кучи металла, гневно выдал Командор.
– Так это их вождь!? – Удивлению в голосе Малика нет предела, хоть и ошарашенное лицо скрывал респиратор.
– Да. Он самый. И поняв, что руководства больше нет, они сами перебьют друг друга. – Повернувшись к разваленному дому, с состраданием и трепетом, Эстебан обратился. – Там есть люди. Выжившие после нападений. Их нужно отсюда вывести и как можно скорее.
– А ты что будешь делать? Не уж, то кинешься «в горнило битвы, на наковальню войны»? Как тогда?
Эстебан задумчиво опустил голову. Блестящая маска, холодное стекло визоров не способно было показать всю грузность и печаль, обуревавшие душу Командора. И всё же голос, шедший из-под костюма, как будто прошивался нитями меланхолии:
– Мне надоела битвы за чужие идеалы. Корпорации, Микардо, Культ Конституции… пусть сами воюют. Дикари с их «либерально-племенным» строем, порождения того мира, который они сами построили. – Обратив палец к дымящемуся трупу Дарния, Командор отчётливо и сухо произнёс. – Я исполнил свою часть контракта. Мы воздали по долгам и чести Корпорации. А теперь уматываем, чтобы не разделить учесть с теми, кем «приукрасили» эту деревню.
Но словно испытывая судьбу и стойкость бойцов, в поселение стали врываться толпы дикарей. Сначала вторжение ознаменовал дикий рёв, завывания и гул, перекричавшие эхом разносившиеся автоматные очереди в лесу. Без одежды или с ней, дикари, измалёванные фекалиями, с безумными рисунками на теле, так скривили лица в бесконечном мучении и ярости, что казалось, будто это демоны, вышедшие из глубин ада.