Выкрашенный в светло-зелёный цвет, с потолка до пола, он действовал на единственного владельца успокаивающе. Для человека, усердно кропающего над бумагами, фанатичное увлечение делами государства. Пускай делами неблагодарными, лишёнными достойной оплаты и погрязшими в бесконечных претензиях «О нарушении прав». Но для черноволосого мужчины это всяко лучше, чем пересчитывать младенцев или отписывать новые партии новопроизведённых детей в распоряжение «Вестникам Свободы».
Единственный стол, набитый бумагами, ибо проработав далеко на востоке, мужчина лишён навыка работы с голографическим планшетом; один стул на колёсиках, практический лишённый движения и с изорванным тканевым покрытием; одинешенек лишь диван, протёртый до такой степени, что коричневая ткань на нём стала белой и практический испарилась: всё это являлось бедной мебелью слуги властей региона. Олиграхат не особо любил тратить деньги на дела государственные, предпочитая их больше вкладывать в дела Корпорации.
Раздался звук, оторвавшийся мужчину в белой рубашке от работы, заставив его обратить внимание на настойчивый стук в дверь.
– Проходите! – Крикнул мужчина, снова погрузившись в работу.
Дверь скрипнула, издав такой крик, будто она в этот момент готова сорваться с петель. В кабинет сначала ворвался запах дорого парфюма, и только потом появились зрительные образы. Высокий, плотный человек, в отчётливо мужском пальто, кожаные перчатки покрывали руки, удерживающие трость. Несколько седоватых волосков зачёсывались на бок, а на старческом лице читалось беспокойство и мудрость. Чёрные брюки, слегка покрывавшие кожаные туфли, так и сияли своей дороговизной. А наручные часы, слегка выглядывающие на стыке пальто и перчатки, так и манили своим золотистым свечением.
– Я смотрю, ты снова за любимым делом. – Голос пожилого человека прозвучал умудрённостью и дрожал от изношенности лёгких. – Я рад тебя видеть таким.
Калгар оторвал голову от бумаг и, завидев столь знакомые черты лица, невольно улыбнулся, указав на диван:
– Ох, Матвей. Присаживайся.
Вошедший мужчина презрительным взглядом окинул изорванную мебель и посылом шутки произнёс:
– Эрнест, за что ты меня так ненавидишь?
В светло-синих очах работника Олигархата пробежал свет усмешки.
– Ладно, рассказывай, зачем так далеко прилетел. Что тебя так далеко от Восточной Бюрократии привело?
– Дык-с-с, извиниться. – Матвей сложил обе руки на трости, прежде чем продолжил. – Это ж тебя по моей вине так потрепало, и тебя продали, как тетрадки на школьном рынке.
– Ничего страшного. – Эрнест отложил работу. – Зато я…
– Встретился с Эбигейл? – Превентивно спросил гость, не снимая широкой улыбки, не лишённой подколки. – Да, мне уже всё рассказали и я знаю.
– Мда. – Вязкость и неудобства пролилась из слов Калгара. – Я только развёлся с Маргарет и тут. Сам понимаешь.
– Ты думаешь, плохо, что ты поступил, руководствуясь чувствами? – Упрёку в словах не было предела. – Послушай, юноша, как сообщают новости, твоя Маргарет стала у Верховной Матери одной из любовниц.
– Любовниц!? – Мерзость и удивление срослись воедино в громком вопросе. – Это как?
– Да вот так вот. Ты же сам помнишь, что все феминистки, во главе Феминисткой Матриархальной Республике, проповедую ту мерзость, которую зовут «лесбийской любовью». – Матвей, активно жестикулируя правой рукой, словно наматывал слова на конечность, чуть пригнувшись. – Они называют это «первой и истинной любовью, ибо весь род мужско-ориентированных гендеров не способен к проявлению любви как такой». – Отвращение полыхало в каждой букве, произносимой мужчиной. – Современные ревнители женских прав считают, что в любом взаимодействии с женщинами мы пытаемся их угнетать, в том числе и в любви. А поэтому истинная любовь есть между двумя женщинами, а остальные должны ей подчиняться.
– Мерзость. В печку их всех.
– Согласен. – В воздухе промелькнула пауза, пока Матвей вновь сцеплял руки на трости. – Скажи, мне как ты работаешь?
– Хорошо. Занимаюсь практически тем же, чем и в Восточной Бюрократии. Не хватает только лютого холода и постоянных болезней.
– А чем занимается Эбигейл?
– Ей повезло чуть больше. – Эрнест подобрал пустой лист и стал его сминать. – Она работает в информационном отделе. Когда Культ Конституции нашёл на наши места работник более… обученных, нас просто передали региональной власти, как «человеко-капиталистический дар». – В руках у парня получился самодельный кораблик. – Вот в принципе и всё. Живём мы, конечно в квартире одного рабочего с его женой. Это в квартале бедных.