– Великий Рейх, – ярость и возмущение в каждой букве, молвленной Ротмайром, так и стремились изничтожить этот мультфильм, – такое ощущение, что это статья закона. Но ведь это бред сивой кобылы! – А медвежонок продолжал добродушно говорить.
– Дети, а что делать, если государство нарушает ваши права и Свободы? Куда надо идти?
В ответ лишь молчание, дети не проронили не единого словца.
– Как же вы знаете? Нужно идти на улицы и требовать своего. Парадигма смены властей позволяет нам менять государство так, как мы этого захотим. Мы же меняем родителей, если нарушают нашит права?
– Да! – Завопил детинец.
– Так и государство можно поменять. Запомните это.
Эстебан усмехнулся, сложив руки на груди, с ироничным сарказмом обратился к своему матёрому другу:
– Ну, и у кого из нас «несчастливая рука»? Кто из нас контужен?
– Успокойтесь, – голос Эбигейл, женственный и чистый, внушал чувство успокоения. – Сейчас по телевизору на всём миллионе каналов показывают про парадигму смены властей. Лучше переключите на первый канал. Там сейчас должна идти прямая трансляция с Форума Свободы.
Экран замерцал, выдавая новую картинку и иное звуковой сопровождение. Огромное просторное помещение с тремя нависающими друг над другом ярусами, внутри которых бушевала самая настоящая война. Гул стоял как в месте средневекового побоища. На последнем, третьем возвышении заняли оборону те, кто не похож на размалёванных и изменённых «носителей прогрессов» нового мира. Стулья, палки кулаки: всё шло в ход. Геи, трансгендеры, звероформированные, депутаты, феминистки: все смешались в кучу.
На фоне парламентского бардака, гражданин, с таким количеством металла на лице, что кожа его обвисла, пытался дать интервью, но от того, что провисли и губы, звук получался несколько приглушённым:
– Я, Вшир, – пытался громкостью голоса гражданин осилить стену шума, стоявшую в зале, – а уполномоченный и почётный гей, помогаю вести репортаж блоггерам с места оплота государственного тоталитаризма. – Простерев руку, изуродованную пирсингом и «тоннелями» в сторону бойни, Вшир, продолжает. – Сейчас вы можете наблюдать за активными парламентскими дебатами. Сторона либерального прогресса требует отставки парламента, но он цепляется за остатки собственной власти.
Какого-то из депутатов окатили помоями из принесённого ведра и облили уриной, после чего Вшир оживлённо заговорил:
– Как мы видим, член «Коалиции геев» выразил недовольство одному и депутатов, упрекая его в дискриминации.
Бойня могла длиться бесконечно и перерасти в поножовщину, но внезапно всё действие прекратилось, и все, как можно быстрее попытались растесаться по собственным местам. Шум унялся. Груды мусора никто не убирал и среди них засели боевые парламентарии.
Высокий человек, закутанный в чёрные рясы, с накрытым капюшоном, взошёл на трибуну, обратив глубокий голос в аудиторию:
– Последнее слово «Вестников Свободы»?
– Мы отказываем этому государству в его существовании и объявляем Час Конца Найма! – Хором прокричала половина аудитории.
– Хм, тогда государство с этой секунды считается отменённым. – Культист Конституции обратился в зал с пламенным призывом. – Зовите к нашему Великому Собору Конституционализма всех Вестников Свободы! Созывайте либеральный люд и не-люд, ибо наступил момент! Да наступит «Оргиева Ночь»!
Звучание пламенных призывов прервалось скрипом деревянной двери и раздавшимся голосом:
– Эстебан. Это Антоний. Пойдёмте. Нам пора собираться.
– Надеюсь, Лютер в порядке. – Скорбно проронила Эбигейл.
– Конечно, не каждый день узнаёшь, что твоя мать Радикальная Феминистка. Это настоящая трагедия. – Трагично, но с толикой колкости вымолвил Ротмайр, глубоко добавив. – Поскорее бы свалить отсюда, СМИ говорят, времена наступают ещё какие.
Глава двадцать девятая. Побег из плотского рая
Спустя час. Скатриума
Шум за улицей только нагнетал обстановку. Старый дом, сделанный в стиле романтизма, на подобии древних базилик, облицованный белоснежным мрамором, явился оплотом спокойствия и безмятежности, посреди плещущегося океана безумия и хаоса.
Снежная буря наконец-то накрыла регионы Уэльского Олигархата, заметая всё пространство снежными потоками. Тьма и холод накрыли несчастный городок. Но это не помешало многотысячным ордам, алчущим торжества безумной свободы выйти на митинги и выступления.