Толпа народа, насчитавшего, многие стони тысяч вышла к огромному двору, зиждущегося у подножья огромного, исполинского здания. Небоскрёб похожий на сочетание трёх прямоугольников, где срединная постройка уходит на километр в вышину. Либерально-народная бюрократия стала занимать место во дворе, окружая один небольшой выступ от здания, играющий роль сцены, с которой Культ Конституции читает проповеди.
Насаждения деревьев, кусты и клумбы с цветами во внутреннем дворе – ни осталось ничего, ибо всё сминалось обезумевшей людской мешаниной, насмерть давившей упавшим членов митинга. Хрустели кости упавших под ногами шагающих, слышались предсмертные стоны, но никто не смел помогать.
На сцену вышел странный человек, окутанный в чёрный балахон, с надписями вышитыми белыми буквами на краях ткани, с капюшоном, из-под которого выглядывала маска противогаза. Без сомнения, это Гроссмейстиарий Культа Конституции.
– Вот вы и добились абсолютной свободы!!! – В микрофон, приглушённым голосом из-за противогаза, воскликнул глава Культа. – Государства больше нет и вы, носители Свободы, откроете зарю нового дня!!! Дня, когда наступит мир Свободы и её больше никто не ограничит!!!
В ответ толпа взорвалась ликованиями и выкриками, способные акустической волной порвать ушные перепонки. И одеяния Главы Культа встрепенулись, словно на них дунул ветер. Гроссмейстиарий поднял правую руку и дал какой-то жест, словно призывал неведомые силы к действу.
– Пора завершать сей карнавал!!! Вы готовы окунуться в апогей оргии, устроенной вами?!?! Вы готовы познать полнейшее освобождение и вознесение на самый верх удовольствий?!
Толпа громоподобно ответила согласием и тогда Глава Культа Конституции махнул. С крыш зданий и множества переулков, из-под люков канализации повалил странный голубоватый дым, дурманящий и затмевающий рассудок абсолютно. Джон вдохнул этот аромат. Все его рецепторы и сама жизнь забурлила. Во все нервы ударило удовольствие… и ярость. Ему захотелось убивать, рвать чужую плоть ради получения удовольствия, но боль в голове раздалась предательской ущемлением в сердце. Ноги подкосились произвольно, но Джон не упал, кто-то его подхватил и, приложив максимальные усилия, оторвал голову от тела. Оргия насилия, кровавя и беспощадная, достигла своего апогея.
Глава тридцать первая. «Парламент ушёл, да здравствует парламент!»
«Центр Свободы». Утро.
«Просим прощения у всей либеральной общественности. Мы поспешили со днём назначения «Абсолютного Либертинизма. Слишком рано… и мы поплатились за это. Прошёл день, у нас нет ни правительства, ни парламента… разве что только суды. Но этого мало, слишком мало.
На юге Автократорство Рейх, на востоке Директория Коммун, на западе разрозненные армады Нового Света. Никогда не знаешь, чего ждать от этих стервятников. Не знаешь…
Рано, очень рано мы поспешили с отменой государства. Наша «либерально-народная бюрократия» показала, что дикарская натура в них всё ещё жива. Это есть верх развития либерального строя, но не такой, какой-бы мы хотели…
Выжившие горожане утверждают, что это Культ Конституции во всём виноват. Что мы якобы распылили некий газ, от которого у всех «сорвало крышу». Не верьте им, ибо это безумцы.
Всё только впереди, ибо для нашего мира нет конца, и мы установим ещё тысячелетнее царство либерализма и Свободы»
– Извинения Гроссмейстиария Культа Конституции.
Утро началось с кровавого зарева, обозначив своей алой сутью прошедшую ночь. Ветра практически не ощущалось, разве что лёгкое дуновение, пролетаемое сквозь безлюдные и опустошённые улочки.
Лишь редкое облачко могло затмить оранжево-карминовую лазурь наступающего дня, возвещающего о пришествии нового мира, раскрашенного кровью вчерашних демонстрантов.
Улицы, переулки, площади: ни одно свободное место не избежало того, чтобы обратиться в арену страшных событий. Весь мегаллаполис в один момент превратился в один огромный Колизей. Люди и нелюди, отравленные газом, впали в такую ярость, что принялись рвать друг друга. Сотни тысяч трупов усеяли городские пространства, покрыв их плотным слоем тел.
В нечистотах, кромешной вони, среди гор мертвецов работают уборочные команды. Нацепив на себя специальные резиново-синие костюмы, тысячи человек убирают груды тел с улиц, проспектов площадей и отмывают их особенными растворами. Липкая кровь, смешавшись с химией, рвотой и биологическими нечистотами, спевшись со всей массой в единую субстанцию, покрыла всё, что только можно, въедавшись в сам материал.
Грузовики и машины, напичканные тоннами мертвецов, свозились либо к крематориям, либо к чанам с самой агрессивной кислотой. Никто и ничто не должен узнать о том, что тут произошло.