Из легких вышел весь воздух, и передо мной разверзлась чернота.
Глава 44
Я проснулась в клетке, неудобный намордник по-прежнему сжимал мне челюсти, но руки были развязаны. Должен быть способ снять эту штуку. Я потянула намордник. Он не поддавался. Со всех сторон он был гладкий, ни одной замочной скважины. А это значит, что он запирается не ключом, а какой-то особой магией.
Я оглянулась на постель: теперь там лежала просто груда сена, вычурные простыни унесли. Значит ли это, что я уже не диковинка, а просто узница?
Из-за занавеса доносился шелест карт и журчание вина, которое разливают по кружкам.
– Это будет долгая ночь, – сказал мужской голос. – Только время потратим. Очевидно, что ее казнят за убийство генерала.
Другой мужчина поддакнул.
– Надеюсь, Его Величество наконец образумится. Неправильно держать ее здесь. У нее проклятие на лице. К тому же девочек с таким редким тин-чай опасно оставлять в живых.
– Мне страшно даже смотреть на нее. Что, если ее проклятие перейдет на нас?
Дальше я не вслушивалась. Я стала размышлять о том, как вышло, что я убила Пенуэзера своей песней. Вплоть до того момента я только вдыхала в других жизнь и исцеляла болезни. Так ведь?
Если только…
У меня в голове зазвучали слова верховного старосты.
Мы нашли только груду костей шьян. Все, что пираты оставили на память о тех, кого убили.
Что, если те кости остались от самих пиратов? Я убила их? Тогда почему эта сторона моего тин-чай никак не проявлялась на протяжении шести лет?
Вопросы кружились в голове. В следующий раз, когда я запою, моя песня принесет исцеление или болезнь и смерть? Что, если мне удастся держать под контролем свой двойственный тин-чай? Что, если я больше не смогу лечить?
Но мне не давала покоя и более страшная мысль.
Что теперь будет с моей семьей? Своими действиями я могла вынести им приговор. Что, если их накажут из-за меня?
Я уткнулась лбом в колени. Эмоции рвались наружу и выходили в виде беззвучных криков и неслышных молитв. Капля по капле чаша печали переполнилась и обрушилась на меня сокрушительной волной. Я кричала, пока не сел голос, которого уже никто не слышал, и пока в горле не пересохло. Я не могла даже сглотнуть. Подавленные рыдания бились у меня в груди, пока не сменились пустотой.
Я села на землю, прижавшись спиной к прутьям клетки, и устремила остекленевший взгляд в потолок. В моей голове одна картинка сменялась другой. Мертвый Пенуэзер. Лицо Лаймиры, раздувшееся от волдырей. Слуги, пораженные болезнью.
Что терзало меня сильнее всего, так это Киррик, склонившийся перед Тирреном и предавший нас всех.
Я должен вернуть доверие отца. Я прошу прощения за то, что сейчас сделаю.
Если бы я не убила Пенуэзера, он и Тиррен пытали бы Друга на глазах у Киррика, а потом их обоих бы казнили. Но я подарила Киррику шанс вернуть отцовскую благосклонность, и, конечно же, он не преминул им воспользоваться. Предать нас всех – только так он мог выжить.
Проиграть битву, чтобы выиграть войну.
Он решил проиграть эту битву, но я решила иначе. Я буду сражаться до победного конца.
Я вырвусь из этой клетки и больше никогда не позволю Тиррену использовать мой голос.
У меня в голове прозвучали слова Киррика.
Прости меня. Ты должна самостоятельно выбраться из этой клетки.
Это были последние слова Киррика перед тем, как его рука скользнула за лиф моего платья.
Я провела рукой по платью. За тканью прощупывалось что-то твердое. Спичечный коробок.
Значит, Киррик не предавал нас. Как я могла усомниться в нем?
Я понюхала коробок. Спирт с примесью корицы. Это не обычные спички, их смочили в масле ландыша. Это то, что позволит снять железный намордник. Испарения от нагретого масла растворят металл.
Я чиркнула спичкой, бросила ее на сено и смотрела, как пламя начинает пожирать его.
Испарения поднимались в воздух. Железный намордник уже так не сжимал мне рот, куски металла обращались в сверкающую пыль, которая липла к коже, точно краска, а потом пыль поднималась и смешивалась с дымом. Вскоре я полностью избавилась от намордника.
Сено уже ярко полыхало. Я отодвинулась от огня, который обжигал мне кожу, и вжалась в прутья клетки.
Пары ландыша не растворят деревянные прутья, которые держат меня в плену. Огонь их уничтожит, но что, если он сначала доберется до меня? Я не подумала об этом, когда бросила спичку в сено.