Грудь мамы тяжело вздымалась. Она была еще жива. Крохотная искорка надежды зажглась в сердце. Если мама еще жива, может, и папа тоже. Может, я еще смогу их спасти.
Я открыла было рот, но мама схватила меня за руку прежде, чем я успела пропеть первую ноту.
– Держи… рот… на замке…
– Но…
– Нет… пираты… услышат…
– Мне наплевать.
Слезы мешались с соплями, они стекали мне в рот и падали маме на лицо.
– Ну привет. – Я услышала насмешливый голос пирата, и пронзительный вскрик замер у меня в глотке. – И кто же эта прекрасная дева?
Он провел пальцем по моей щеке.
– Не… трожь… ее, – выдохнула мама. Она перекатилась на бок и накрыла меня своим телом. Кровь полилась на песок и на меня.
Пираты заулюлюкали, и один из них оттолкнул ее. Другой схватил меня за руку. Он пнул маму в живот и тем самым добил ее. Мамина голова поникла. Поздно. Теперь даже мой тин-чай ее не спасет. Я завизжала, корчась от всепоглощающей агонии.
Взглянув на капитана пиратов, я выкрикнула:
– Вы чудовища! Вы за это заплатите!
– Да? И как же, по-твоему, я должен заплатить?
Его взгляд скользил по моему телу – мне не нравилось, как он на меня смотрит. Хотелось убежать, но я не могла подняться. Я должна была отомстить за родителей.
– Я предпочитаю девок повзрослее, но не сомневаюсь, что смогу научить тебя расплачиваться так, чтобы всем было приятно.
Новый взрыв смеха.
– Закон вас покарает.
Капитан ухмыльнулся.
– Император Тиррен и есть закон, прелестная дева. Если он хочет, чтобы мы убивали этих гадких оборотниц мийю, он не станет возражать, если мы заберем весь жемчуг и сокровища, что есть у его подданных. Мы приносим ему больше, чем вся ваша деревенька.
Разве может император не покарать их? Я думала, Старый Дедушка Небо требует, чтобы наш правитель уважал и хранил закон.
Но пираты должны поплатиться. Если Тиррен не накажет их, это должен сделать кто-то другой.
Я хотела, чтобы они корчились в муках. Я хотела, чтобы они умерли.
– Я заставлю вас поплатиться! – выкрикнула я.
Внутри меня бушевали гнев и отчаяние. Во весь голос я выкрикивала какую-то бессмыслицу. Красная дымка застлала мне глаза. А потом все почернело.
Глава 6
Я открыла глаза. Слезы катились по щекам, нитка слюны из угла рта тянулась на подушку. Я стерла ее и постаралась, насколько было возможно, привести себя в приличный вид.
Я вспомнила, что нахожусь вдали от дома и больше никогда не увижу родных. Грудь снова сдавило. В висках стучала кровь, и тягучая боль ввинчивалась в мозг.
– Ох, это невероятно! Я никогда не видела столько людей.
Я застонала. От визгов Айрики пронзительная боль в голове становилась еще хуже.
Я коснулась рукой шеи, но не нащупала цепочки с кулоном. Посмотрев на пол, я увидела, что кулон укатился к ногам Айрики. Должно быть, застежка расстегнулась.
Я потянулась за украшением.
Увидев мое движение, Айрика презрительно скривила губы и оттолкнула мой кулон ногой.
– Зачем ты тащишь во дворец эту ломаную дешевку?
Я схватила его и прижала к груди – я не могла лишиться последней ниточки, связывавшей меня с домом.
Я уставилась в окно. Оттуда на меня смотрел Сенлин, столица Серацедера, город, через который проходили торговые пути со всего мира, куда приезжали люди со всех уголков Калувиса.
Императорский город раскинулся вокруг дворца Цедер, каждое здание представляло собой полый древесный ствол. Вьющиеся лианы и узловатые сучья стали лестницами и мостами, колоннами и балюстрадами. Дороги выкладывались зачарованной листвой, способной выдержать вес карет и экипажей. Оживление вокруг напомнило мне, каким некогда был порт в Каскасии. Судя по всему, катаклизмы, терзавшие соседние провинции, никак не коснулись Сенлина.
На дорожных столбах висели красные фонари, на зданиях реял флаг Серацедера. По главной дороге ехали бесконечные экипажи, запряженные лошадьми или конелюдьми. Быки и быколюди прокладывали себе путь по оживленным улицам, таща повозки с самыми разными товарами, от шелковых тканей до капусты и сена. Мы проезжали мимо гостиниц и таверн, ресторанов, чайных, лавок виноделов, портных и ростовщиков.
Экипажей становилось все больше, и теперь мы еле-еле ползли вперед. Из открытого окна доносился говор людей самого разного роста, сложения и цвета кожи, слух выхватывал многочисленные диалекты. Несколько высоких загорелых мужчин говорили мягко, ритмично и нараспев. Прежде я никогда не слышала такого акцента.