– Сегодня справедливость восторжествует, – сказала я шепотом, но императрица задрожала так, словно мои слова прозвучали громче целого оркестра.
Красные волдыри вздулись на ее сияющей коже и прорвались гноем. Желтая жидкость текла из открытых язв. Лаймира коснулась лица – на ее пальцах остались кровь и гной. Императрица бросилась к пруду, увидела свое отражение и закричала.
Я перестала петь, наслаждаясь ее воплями. Я не хотела убивать ее так быстро. Я хотела, чтобы она смотрела на свое изуродованное лицо и понимала, что уже никогда не будет красивой.
Прежде чем я прикончу Лаймиру, я должна убить Тиррена. Я оглянулась. Где он? Этот трус где-то спрятался.
Я посмотрела на андроги и песчинок, которые сжались и попятились от меня.
– Выпустите меня и приведите ко мне Тиррена. Я буду петь, пока вы этого не сделаете.
Никто не шевельнулся.
Одну песчинку начала бить крупная дрожь, а потом ее стошнило кровью. Я ощутила легкое раскаяние, но оно быстро испарилось. Песчинки так же, как я, тихо стояли в стороне в то время, когда других женщин пытали. И они сами виноваты, если продолжают защищать Тиррена, они все заслуживают наказания.
У меня в ушах зазвучал голос Киррика.
– Рилла, остановись!
Вдалеке двое стражей удерживали его.
– Пустите меня, – сказал он, пытаясь вырваться. – Дайте мне поговорить с ней.
Они делают ему больно. Это недопустимо. Они тоже умрут.
Стражники пошатнулись и отпустили Киррика. Их кожа пожелтела, и мое сердце забилось быстрее. Ликование переполнило меня, когда до меня донеслись их крики.
Победа была близка. Я уже предчувствовала, с какой радостью раздавлю душу Тиррена. Я знала, что буду петь, когда он будет умирать у меня на глазах. Его жизнь будет в моих руках.
– Тиррен, покажись, – сказала я.
– Ты должна остановиться! – закричал Киррик. – Если так будет продолжаться, ты убьешь невинных людей.
Невинных людей. Я вышла из транса.
Я окинула взглядом толпу. Песчинки и андроги стонали и корчились на земле. Они закрывали руками окровавленные лица.
Я ослабела, вес тела вдруг обрушился на меня, и я обессиленно рухнула на пол клетки.
Я убила Пенуэзера. Всю свою жизнь я мечтала лишь об одном: стать целительницей. Но только что стала убийцей. Что еще хуже, я готова была принести в жертву невинных, лишь бы добраться до Тиррена.
Что я наделала? Как такое могло произойти? Как мой тин-чай из благословенного дара превратился в беспощадное оружие?
Киррик вошел в клетку. Опустился на колени и прошептал мне на ухо:
– Я должен вернуть доверие отца. Я прошу прощения за то, что сейчас сделаю.
Его рука скользнула в лиф моего платья. Ничего не понимая, я дернулась и отстранилась.
– Что ты?..
– Прости меня. Ты должна самостоятельно выбраться из этой клетки.
Другая его рука легла мне на спину, он притянул меня к себе. А потом поцеловал. В тот же миг волна чувств захлестнула меня. Поцелуй стал жарче, но внезапно Киррик оттолкнул меня.
Двое андроги схватили меня за руки и надели что-то мне на голову. Намордник. Я попыталась закричать, но не могла открыть рот.
Появился Тиррен. Стража и андроги тут же окружили его.
– Отлично, сын мой. Я не ожидал от тебя такой смелости и ловкости.
Киррик преклонил колени перед отцом и коснулся лбом земли.
– Благодарю вас, отец-император. Надеюсь, своими действиями я доказал вам и матушке-императрице, что мне можно доверять. Я бы никогда не предал вас, связавшись с госпожой Арлин. Также недавно я узнал кое-что неприятное. Мой телохранитель, действуя без моего ведома, помог безделке, которая сбежала несколько месяцев назад. Я знаю, как высоко вы оценили ее.
Нет. Что он делает?
– Правда? – сказал Тиррен. – И где та безделка сейчас?
– Я не знаю, как не знал о предательстве моего телохранителя, пока не поймал его за кражей еды из дворцовой кухни. К сожалению, он сбежал прежде, чем я успел схватить его, но клянусь, я найду его и безделку.
– Молодец. – Тиррен похлопал сына по голове так, будто ласкал верного питомца. – Я чересчур поспешно осудил тебя, но ты знаешь нашу матушку-императрицу. У нее есть склонность выносить вердикт, не разобравшись в обстоятельствах.
Я не сводила глаз с Киррика. Боль от предательства пронзила мое тело, и она была в тысячу раз сильнее, чем боль от клейма. Как он мог? Наверху, над моей головой, послышался странный шорох. Только что выросшая лоза обвилась вокруг моей груди и с силой сдавила, вжимая ребра внутрь.