— Где?
— Это твой мобильный что ли мигает?
— А черт! — он перевернул ее на место, сел на постели, потянувшись к своим джинсам. Посмотрел входящие звонки. — Извини меня на минутку, ладно?
Она кивнула, хотя удивилась, кому он будет звонить в начале первого ночи?!
Он ушел в коридор. Можно подумать, оттуда не будет слышно!
— Привет, родная!
О-па! Нееет! Не может быть!!!
— Ты чего не спишь?… Все в порядке, что со мной может случиться! Ну не переживая, пожалуйста… Нет, домой не приеду…
Или может быть?! Неужели вляпалась? Ну что все-таки все мужики сво…?
— Как ты себя чувствуешь?… Да, лекарства я купил, завтра завезу. Мамочка, ложись спать и перестань переживать за меня, я уже взрослый мальчик, хорошо?
Фуууух!
— Все. Целую. Завтра заеду… Да, пока.
Он вернулся к постели.
— Извини, — проговорил, глядя в телефон. Она видела, что ему явно неудобно.
— Ничего страшного, — ответила она.
— Мать звонила несколько раз, а я поставил мобильный на беззвучный режим. Забыл с тобой обо всем на свете. — Взъерошил рукой волосы на макушке. — У нее недавно инсульт был, ей волноваться нельзя. Я ее к себе забрал. Отец умер лет десять назад. Я один у нее. Так что никуда не денешься.
Он как будто извинялся за то, что заботился о матери.
— Ну, конечно. А как иначе?!
Этот разговор одновременно и сблизил их и отдалил. Он впервые поделился чем-то личным. В то же время она видела, что он чувствует себя неловко, приоткрыв для нее щелочку в сою жизнь. То, что это была только маленькая щель, а не широко распахнутая дверь, это она видела точно.
— Давай чаю попьем, — заговорщически подмигнула она. — Я сладкого хочу!
Он улыбнулся, легко и свободно.
— Давай, наркоманка.
Она рассмеялась, выскочила из постели и, схватив по пути с кресла халатик, прошлепала на кухню ставить чайник.
Через секунду ее обняли сзади, прижав к сильному телу.
— Мне с тобой хорошо, — прошептал он ей в волосы, вдыхая их запах.
— Мне с тобой тоже хорошо, — улыбнулась она, доставая чашки.
— Ты какая-то… вменяемая, — с удивлением сказал он, подобрав слово после некоторого замешательства.
— Какая? — удивилась она.
— Ну… не знаю… нормальная.
Она рассмеялась.
— Подожди, милый, это пока еще конфетно-букетный период не закончился.
— Угрожаешь?
— Предупреждаю.
— А потом что будет?
— Истерики перед месячными.
— Н-дааа… это, конечно, хужее, чем нелюбовь куховарить, — усмехнулся он, прижимая ее к себе.
— Перестань…
— Что?..
— Перестань меня возбуждать…
— А я тебя возбуждаю? — он красиво приподнял одну бровь.
— Вот, зараза!
Они не попили чай во второй раз.
— Ты спишь? — тихонько прошептала она.
— Нет. Только не спрашивай, о чем я думаю. Я ни о чем не думаю, мне просто очень хорошо с тобой.
Было темно, и она не могла различить его лица, но по голосу было слышно, что он улыбается.
Она рассмеялась:
— Хорошо, не буду, тогда и ты не задавай такой глупый вопрос.
— Договорились.
Она повернула голову прямо, и глядя в потолок протянула:
— Мне надо тебя кое о чем спросить… Я понимаю, что уже поздно, и может быть глупо, но мне надо знать бежать ли мне в понедельник сломя голову к врачу. Мы не пользовались презервативом.
После паузы он сказал:
— У меня небольшие проблемы с почками, я на таких сильнейших антибиотиках, что даже если бы у меня что-то и было, то этой дряни недели две нет точно.
Она удовлетворенно кивнула в темноте, потом подумала и все-таки продолжила:
— Ну так, чтобы уж наверняка: когда у тебя был секс? — решив, что вопрос задан некорректно по отношению к нему и его личной жизни, в которую она лезть ни в коем случае не хотела (ее туда еще никто не приглашал), поспешила исправиться: — Лучше так: был ли у тебя секс в последние две недели? Ведь это же самый большой инкубационный период?
Она слышала, как он усмехнулся:
— Нет и нет.
Не дождавшись напрашивающегося вопроса, продолжил со вздохом (а с ней будет непросто!):
— Нет: у меня не было секса в последние две недели. И нет: это не самый большой инкубационный период у болезней, передающихся половым путем.
— Ааа…
— Слушай, давай сменим тему — ну что за тема для постели? Я — чист, уверен на все сто, а после твоего допроса с пристрастием и в тебе тоже уверен.
Она рассмеялась, ойкнула, когда он развернул ее попой к себе, поерзал, удобно устраиваясь, так чтобы их тела соприкасались как можно большей площадью и, чмокнув ее в ухо через волосы, прошептал:
— Спи, милая.
Еще раз поелозил плечами, прижав ее к себе посильнее и вздохнув затих.
Она улыбалась, глядя на проем окна, более светлый на фоне темной стены. Ей было тепло и удобно. Так она и заснула, все еще улыбаясь.
Проснулась она от ощущения, что ее поджаривают на сковородке. Открыв глаза, первым делом осознала, где она находится, а потом поняла причину жара. Алекс прижимал ее к себе, и она чуть не сгорела. Тихонько отодвинувшись, она встала с кровати.
— Ты куда? — послышался его сонный шепот. Ну что ему-то не спится?!
— Я воды попью. Ты таааакой горячий!
Он хмыкнул, ничего не ответив.
— Тебе воды принести?
— Не-а, — перевернулся на другой бок.
Пока она пила воду, все думала о том, что спать с мужчиной — имеет свои минусы. Мужчины, оказывается, такие горячие во сне! Она уже успела об этом забыть. Это еще ничего, а вот если бы он еще и храпел, это было бы совсем кошмарно!
В этот момент она уловила его размеренное посапывание с редким подхрапом.
Ну вот! Только подумала!
Она вернулась в кровать. На удивление он тут перестал издавать мешающие спать звуки, и она спокойно заснула.
Она проснулась от того, что хлопнула входная дверь. Резко сев в кровати, обвела глазами комнату. Ни одежды, ни мужчины в одежде или без нее. Может прошлая ночь ей приснилась?! Ага, спала бы она голая, если б не… эх!
Даша снова легла, обняла подушку и задумалась о несправедливости жизни. Звонок телефона вывел ее из транса:
— Доброе утро! Забыл, что у тебя подъезд на замке. Код не скажешь? Обещаю не запоминать!
— У меня вообще-то туалет в квартире, — буркнула она, еще не совсем вернувшись из транса на тему «Какая жизнь хреновая штука».
— Очень смешно, — язвительно произнес он. — Я вообще-то за горячими булочками ходил.
— Нашел?
— Нашел.
— Купил?
— Купил.
— Ну тогда заходи.
Она успела накинуть халат, пока он поднимался на лифте, и встретила его открытой дверью. Было в этом что-то от мыльных опер, но ей было так хорошо с ним, почему бы не пожить немного во временной сказке?!
Она чмокнула его в колючую щеку и, глядя на пакет из магазина, куда они вечером ходили за вином, протянула с издевкой:
— Добытчик!
Он расправил плечи и картинно побарабанил ладонями по груди, как сделал бы, наверное, первобытный человек, а нынче так делают, по-видимому обезьяны.
— Ага, в этой сети магазинов, по утрам пекут очень вкусную выпечку. Вкусную и горячую, — говорил он, снимая ботинки.
Она уже ставила чайник и вынимала бумажные свертки из пакета.
— Ты всегда покупаешь по утрам горячие булочки?
— Нет. Конфетно-букетный период, — улыбнулся Алекс.
Даша улыбнулась. Взглянув на ценник на одном из бумажных пакетиков, чуть не задохнулась:
— Сто пятнадцать рублей за одну булочку?
Она ошеломленно-укоризненно смотрела, как он приближается к ней:
— Ну они ооочень вкусные! — поморщился он.
— Но сто пятнадцать рублей?!
— Ты сначала попробуй!
— Да но…
— Дорогая, наш семейный бюджет это может выдержать, поверь, — он со смешком поцеловал ее в щеку.