— Мужчина не коза, зачем его привязывать, он сам привяжется так, что потом не отвяжешь!
— Я не хотела, чтобы ты подумал, что я тебя ограничиваю своей беременностью или давлю на тебя.
— А я тогда размечтался о девочке с твоими глазами… Почему? Почему ты не ведешь себя как нормальная женщина?
— Может потому что я не нормальная! — выкрикнула она с обидой. — А ты? Ты тоже хорош? Почему не рассказал все как было?
Мозаика постепенно складывалась у них в головах.
— А как я мог поверить, что наконец-то нашел тебя? Такую, какую искал! — пробормотал он себе под нос. — А потом… потом у меня создалось впечатление, что я тебе нужен только для секса.
— А что в этом плохого? По-моему, это предел мечтаний любого мужчины! — сарказм все-таки пробился наружу.
— У тебя превратное представление о мужчинах. — после вздоха снова распалился: — Слушай, мужчины, конечно, все скоты, но все же даже такому животному иногда не нравится, что нужен не он, а исключительно его член!
— Я просто испугалась, — прошептала она, отведя глаза в сторону.
— Чего???
— Что действительно могу в тебя влюбиться…
— А что в этом плохого? — повторил он ее вопрос тем же тоном.
— Страшно стало, что все может рухнуть.
— Безопаснее разрушить это до того, как партнер успеет сделать тебе больно, — кивнул он с пониманием. Ведь он сделал то же самое!
Тишина здесь в комнате была еще более заметнее от того, что где-то внизу в другом измерении звучала музыка, слышались взрывы хохота. Все это было не пять минут назад — все это было в другой жизни.
Сколько прошло времени? Минута? Две? Пять?
Они сидели на одной кровати с разных сторон, бессильно опустив руки, мужчина и женщина, пытаясь найти путь друг другу в вековом непонимании двух таких разных половинок одного целого.
— И как? Получилось? — спросил он хрипло от долгого молчания.
— Что?
— Влюбиться.
— Да.
Он вздохнул.
— Значит, подведем итог: ты меня любила, я тебя любил, но оба испугались этого и решили лучше не быть вместе, чем испытать боль.
— Ну как-то так, — подтвердила Даша.
— Хороши! — с сарказмом сказал Саша.
— Красавцы! — кивнула она.
Снова тишина.
— Прошло? — и она точно знала, о чем он спрашивал. Прошло ли ее чувство к нему. А разве такое возможно за два месяца?!
— Нет. Не получилось, — грустно ответила она.
— Вот и у меня не получилось, — так же грустно кивнул он.
И опять тишина.
— Я считаю, у нас есть только один выход из создавшегося положения, — все тем же тоном сказал он.
— Да?
— Да.
— Какой?
— Пожениться, — пожал он плечами, как будто это было само собой разумеющимся.
— Что? — Дашкины глаза округлились.
— А у тебя есть альтернатива?
— Э… нет, — мотнула она головой.
— Ну как-то так! — утвердительно кивнул он, накрывая ее руку на покрывале своей. — И не надейся до десятого числа выйти из этого дома! Не выпущу!
Она с ужасом посмотрела на него.
— Ннно… Я не могу… у меня самолет четвертого…
Перед ее глазами промелькнул аэропорт, пустой экран сотового, от которого она не могла отвести взгляд в прошлый раз и такси, в котором она одиноко куталась в шарф, сдерживая слезы обиды. Второй раз она такого не переживет…
— Четвертого? — переспросил он. — А куда летим? — как бы между прочим.
— К родителям на рождество.
— Вот и отлично! Заодно и познакомимся!
Она удивленно смотрела на него во все глаза.
— Я надеюсь, ты не против, чтобы я составил тебе компанию. Тем более мне нужно попросить твоей руки.
Глаза ее забегали по комнате. При упоминании о родителях все из сна-сказки превратилось в реальность. А она пугала!
— Саш, а… слушай, а вдруг я не понравлюсь твоей маме и… сыну…
— Даш, — вздохнул он. — Давай определяться: я тебе нужен? Вот такой, какой я есть: со шрамом через всю грудь, с сыном-подростком, который может послать и матом, с бурным прошлым, которое до сих пор выгребаю. Ты просто реши для себя: да или нет? А остальное решится само собой.
Эпилог
— Глеб, маленький засранец! — крикнула Дашка что есть мочи.
Рянка испугано подняла на нее глаза. Они приехали к Дашке в гости поболтать. Тем более Рянка еще у Дашки ни разу не была. И только они зашли на кухню, и Дашка заглянула в холодильник, выкладывая туда продукты, которые захватила по дороге, как разразилась этим криком.
— Глеб! — заверещала она. — Иди сюда!
— Это ты с кем? — почему-то шепотом спросила Рянка.
— С пасынком, — вздохнула Дашка.
— Ого! Как ты с ним! Ты не перебарщиваешь?
— Ну я же должна отрабатывать титул злой мачехи. — и снова подняв голову в сторону двери: — Глеб, паршивец, иди сюда!
— Даш! — Рянка была почти в обмороке. — А Саша знает, что ты так с его ребенком обращаешься?
— С ребенком? — переспросила Дашка, раздувая ноздри от гнева. — С ребенком? Этого ребенка убить мало! — крикнула она в дверь, так чтобы было слышно по всему дому.
— Ну чего? — послышалось с лестницы.
— Иди сюда, засранец! — зло глядя на пасынка, гневно сказала Даша.
— Ну иду, — нехотя вразвалочку в кухню вошел худой парнишка.
«Засранец» оказался на полголовы выше Дашки. И куда прут эти дети?!
— Ну? Чего? — развязно спросил он, не глядя на Дашу. — Здрасти! — это было в сторону Рянки. Та кивнула в ответ, боясь словами нарушить «очарование» момента.
— Это что такое? — Дашка открыла дверцу холодильника и обвиняющим жестом указала пальчиком на что-то в освещенном нутре.
— Что? — притворяясь непонятливым, переспросил Глеб.
— Это я тебя спрашиваю: что это? — заорала Дашка, доставая из холодильника наполовину пустую бутылку с характерной красной этикеткой.
— Даш, это не мое! Честно! — сделал Глеб круглые глаза.
— Я вас с отцом обоих пристрелю! — бушевала Даша.
— Даш, честно, не я! Я не покупал эту кока-колу. Честно!
— Пил? — все таким же обвиняющим тоном спросила Даша.
— Я немного…
— Да сколько же можно вам повторять! Ну ведь два взрослых лба, а смотреть за вами надо, как за малыми детьми! У одного гастрит, другой растущий организм!
— Даш, ну что ты кипятишься… — попытался оправдаться парнишка.
— Вон из кухни! Приготовлю ужин — позову!
Парень такой же походкой вразвалочку вышел из кухни, буркнув на последок:
— Это не я…
— С твоим отцом я тоже разберусь, не переживай!
Только Рянка, будучи ближе к двери, увидела улыбку на лице Глеба.
— Слушай, я и не знала, что ты так кричать умеешь! — восхитилась она.
— Да начнешь тут и кричать и чуть ли не матом крыть, когда два мужика в доме, которые, кстати, совсем от рук отбились, — вздохнула Дашка.
— Как ты справляешься? — сочувственно спросила Рянка. Она даже понятия не имела, что у Дашки ту так «весело». Они не виделись больше года.
— Да, на самом деле ему нравится, — махнула она рукой. И видя недоуменный взгляд Рянки, добавила: — Ну нравится, когда его ругают. Эх, это он сейчас уже шелковый. А поначалу было очень плохо. Сначала, когда мы только поженились, были фразы типа «эй, телочка, подай-принеси». С этим было легче бороться. А вот когда наступило молчание, когда меня просто игнорировали, вот тогда стало совсем хреново. Хорошо, он тогда у нас не жил. Но когда приезжал — это был просто кошмар!
— И как же у вас все наладилось, что ты на него так орать можешь?
— Ну во-первых, он знает, что кричу я только по делу, во-вторых, он прекрасно понимает, что все мои оры-крики не всерьез.
— Это как?
— Да как-то так повелось, что я на него ору, строя из себя злую мачеху, а он огрызается. Но это скорее показушное, да и ему это нужно, чтобы показать свою самостоятельность. Он музыкой серьезно занимается. Я даже сама не заметила, как этим его и подкупила. Он потом рассказывал, что когда услышал у меня Нирвану и Боба Марли, решил, что я достойна пары слов. Потом слово за слово, сначала о музыке, потом о жизни, ну вот так и получилось, что теперь он мне свои секреты доверяет больше чем отцу. Советуется, — гордо прошептала Дашка. — только сюсюкаться с ним нельзя, он же мальчик, уже взрослый, хотя ребенок еще совсем… — снова махнула Дашка рукой. — Вот такая тактика и выработалась, я ору, он огрызается, потом как бы само-собой переходим на серьезные разговоры.