Они удобно расположились на кухне, потягивая горячий чай из больших кружек. Причем он завернулся в полотенце, что сильно отвлекало ее, путая мысли.
- Что?
- Ну ты меня назвала Алекс. Почему Алекс?
- Александр - Алекс.
- Ааа, а простое русское 'Саша' уже не в моде?
- Да нет, просто ты скорее на Алекса похож.
- Это еще почему? - удивился он, чуть не поперхнувшись чаем.
- Очками, - расхохоталась она.
Он усмехнулся, а потом продолжил гнуть свою линию:
- Меня немного раздражает наше подражание западу. Причем зачастую в ущерб нашим русским реалиям. Вот почему под Новый год везде звучит 'Jingle bells', что у нас нашей родной 'Елочки' что ли нет, которая в лесу родилась.
Она улыбнулась, немного виновато:
- Ладно, я поняла, буду называть тебя Шуриком.
- О! Довыступался! Уж лучше был бы Алекс, - нарочито грустно пробормотал он.
- Ну ладно-ладно, не плакай, - она перегнулась через стол и поцеловала его в щеку, потом замерла на мгновенье, глядя ему в глаза. И совершенно серьезно произнесла, как будто пробуя на язык: - Саша.
Обвела взглядом его брови, высокий лоб, широкие скулы, прямой нос с небольшой горбинкой, мягкие губы, к которым так и хотелось прикоснуться.
- Да, ты действительно Саша, - сделала она, наконец, вывод и уселась на место.
- Ну вот! А то Алекс, Алекс, - подражая интонации Табакова, озвучивающего волка в знаменитом мультике про волка и теленка.
- Хорошо с тобой, - просто сказала она. - Откуда в тебе это все?!
- Наработано долгими годами тяжелой работы, - отшутился он.
- Ой, да ладно! - отмахнулась Даша, с видом, как будто таким людям как он все дается на блюдечке с голубой каемочкой.
- Ха! Поверь, милая! - он закинул руки за голову, облокотившись о спинку стула. - В школе я был долговязым худым очкариком, на которого никто не обращал внимания. Это сейчас очки в моде, а в мое время с очкариками долго не церемонились.
- Ты не на много меня старше, - вклинилась она в рассказ.
- Но все-таки постарше, - улыбнулся он. - Девочки вообще меня не замечали. Надо было что-то делать с внешностью и своим статусом. Я начал качаться. Надо было хоть попытаться приблизиться к кумиру молодежи тех лет - Шварценеггеру.
- Фу, - скривилась она. - Ненавижу качков.
- Тому хлюпику, которым я был в пятнадцать лет, до качка было как балерине - до Монсеррат Кабалье! Но ничего, за год я накачался так, что и девушки стали обращать внимание и среди парней появился авторитет. Как-нибудь покажу тебе мои старые фотки - умрешь со смеху.
- Представляю себе! - кивнула она.
- Да уж, было время! Потом я понял, что качаться - это совсем не мое. Но регулярно ходил в тренажерку для поддержания формы. Девушкам-то все равно надо нравиться, - рассмеялся он.
- Так ты, значит, бабник?
- Скорее гуляка. Был.
- А сейчас?
- Да вырос уже, наверное, из той жизни. Сейчас другие времена, все серьезнее.
- Ну-ну, - скептически протянула она, убирая чашки в раковину.
- Аккуратистка как немка! - прокомментировал он ее порыв срочно вымыть посуду.
- Что-то ты очень в штыки воспринимаешь все иностранное. Это личное? Ты что был женат на немке?
- Нет. На русской, - пожал он плечами. - Хотя, ты знаешь, наверное, это все-таки личное. Жена моя бывшая вышла замуж за американца, все по закону жанра, - усмехнулся он. - И укатила в Америку, забрав с собой сына. А потом, когда сынуля начал обкладывать ее и отчима трехэтажными факами, она мне его прислала бандеролькой назад со словами: твой сын - ты и занимайся его воспитанием.
- Н-да уж, - протянула она, не зная, что еще можно сказать на такое. - А сейчас сын с тобой живет?
- С бабушкой, тещей бывшей, хотя тещи бывшими не бывают, как выяснилось, это жены бывают бывшими. Да не смотри так жалостливо, она меня не бросала. Я сам виноват. Накуролесил так, что было уже не выгрести. В то время же без пьянки да без девочек ни один контракт не заключался. Вот меня и приносили бессознательным трупом домой, а иногда и не приносили вообще, просыпался утром в какой-нибудь гостинице. А жене что прикажешь сидеть на Рублевке ждать мужа с блядок?! В общем, в последние пару лет у нас были свободные отношения в браке. А потом появился американец, мой потенциальный партнер. Хорошо, что мы с ним не связались. Вот так мой трещавший по швам брак и распался. Единственное о чем жалею сильно и за что стыдно - что сын видел меня в таком состоянии. Он еще маленький, конечно, был, но это слабое утешение. Поэтому я сейчас, когда его пытаюсь воспитывать, все время задаюсь вопросом: а имею ли я право?
- Ты его отец! Конечно, ты имеешь право! Тем более что ты изменился!
Он улыбнулся неуверенно:
- Будем надеяться, что Глеб это понимает.
Она прислушалась, какой-то звук в отдалении не давал покоя:
- Это не твой мобильный случайно звонит?
Он вышел из кухни, и через некоторое время она услышала его голос:
- Да, Сереж... Извинения приняты, ты не помешал, переходи к сути.... Ага, понятно... Ладно. Не переживай, сейчас я ей позвоню.
Через минуту.
- Мам, привет... Как себя чувствуешь?... Слушай, ты знаешь, что охрана вся в предобморочном состоянии? ... Ма, ну какое варенье? Ты на время смотрела? Час ночи, а она варенье варит! Давай закругляйся со своим вареньем и ложись спать! Ты же не хочешь, чтобы я охрану лишил премиальных? ... Вот и хорошо. Ложись спать! Я завтра приеду... Нет, я в Москве... Хорошо. Пока.
Тяжелый вздох.
Он снова вошел в кухню, воровато поглядывая на нее. Она делала вид, что усиленно вытирает полотенцем кружки.
- Да, маман у меня женщина упертая. Ей нужно режим поддерживать, а ее с огорода не сгонишь, тяпку отбирать приходится.
Она улыбнулась:
- Все мамы такие.
- Вот дом после жены остался на Рублевке. Тогда это модно было, а сейчас обуза. Мать туда переселил, а ей страшно одной в доме. Пришлось охрану нанять, а ей все равно не нравится.
- Ну ты знаешь, я не престарелая женщина после тяжелой болезни, но мне бы тоже было страшно одной в большом доме. А в охране одни мужики - ведь так?
Дождавшись пока он кивнет, она кивнула в подтверждение своих слов:
- Ну вот! Ей же даже поговорить не с кем. Конечно, ей одиноко.
- Ничего, к ней на неделе внучок приедет, денег просить. Я же строгий отец-тиран, денег не даю. А бабушки обе такие сердобольные, жалеют бедного внука, и отдают ему все деньги.
- Ну а что им еще делать?! Ты свою бабушку вспомни. У бабушек одна забота накормить и денег дать. По поводу кормежки - это из личного опыта. Как не приедешь, все руками всплескивают, как деточка похудела, надо деточку срочно откормить, как поросенка!
- Иди сюда, поросеночек, - потянул ее к себе за руку, усадив к себе на колени. - Я, кажется, начинаю в тебя влюбляться...
Она замерла от неожиданности, потом обняла за плечи, прижалась к нему, уткнувшись лицом в шею и крепко зажмурив глаза: ну зачем он так? Ведь все было так хорошо! Зачем надо было все портить такой банальщиной?! Ведь идиоту понятно, что никто ни в кого не влюбляется вот так сразу! Надо что-то сказать? Ответить?
- Пойдем спать, завтра на работу, - она встала с его колен и потянула в сторону кровати.
- Тебе во сколько вставать? - как ни в чем не бывало спросил он. - Выспаться успеем?
- Надо постараться, - улыбнулась она, сбрасывая сарафанчик и ныряя под одеяло.
- Ох, что-то я сомневаюсь, что мы сейчас сразу заснем, - протянул он, набрасываясь на нее.
***
Пикание будильника в телефоне вырвало ее из сладкого сна. Да и сна она толком не почувствовала. Ощущение было, что она просто закрыла глаза, а потом сразу противный звук побудки. Не то чтобы он был противным - какая-то классическая мелодия, она специально поставила ее, чтобы медленно выбираться из теплых объятий морфея. Но со временем эта мелодия стала ненавистной, именно из-за утренних вставаний.