— Я разберусь с оставшимися двумя тысячами, но мне нужно немного времени, — объяснил он низким голосом.
Это было уж слишком — просить этого, но он был смущен ситуацией, тем более, что он признавал, что виноват и что он первоклассный болван.
Декс ухмыльнулся, коснувшись меня в ответ своей рукой.
— Да не две, а двадцать одну.
По-моему, мы одновременно оглянулись и посмотрели на него, как на психа.
Декс в ответ только лениво приподнял бровь.
— Забыл, что ты должен еще и Жнецам?
— Вот дерьмо, — выругался отец, проведя рукой по волосам.
Разве он не говорил мне несколько дней назад, что эта проблема решена? Стоп, что он имел в виду, когда говорил, что мне не о чем волноваться? И какого черта я размышляла над тем, чтобы оплатить долг, если он волшебным образом испарился? Какая-то чертовщина определенно происходит.
— Двадцать одну? — прохрипел он.
Декс побарабанил пальцами по столешнице, потом положил руку мне на бедро.
— Знаешь, это что-то типа иметь свой интерес, — он вздернул подбородок. — Но можешь не волноваться об этом прямо сейчас. Мы с тобой составим план оплаты, пока моя девочка не выберется из этой мясорубки.
План оплаты?
Как это?
Я хотела потребовать разъяснений, но для этого явно было не время, по крайней мере, пока донор спермы сидит в трех шагах от нас. Но он вполне мог прочитать немой вопрос на моем лице. Ты что, все оплатил?
Курт открыл рот, как будто хотел что-то сказать. Я прочла по его губам: моя девочка — но не услышала ни звука. Он снова в гневе потер руками свою макушку.
— Я верну деньги через несколько дней, если прошвырнусь до Миссисипи и Луизианы, и наведаюсь в казино.
Мы с Дексом переглянулись, меня не надо было просить дважды, чтобы я упала лицом вниз и пару раз бухнулась лбом об стол.
О чем я там говорила до этого? Что природа людей изменчива?
И тут как раз сработал звонок на нашем столике, означавший, что наша еда была готова. Декс еще раз сжал мое бедро, а потом выскользнул из-за столика с этой дурацкой звенящей штуковиной в руках.
Краем глаза я наблюдала, как мой отец потянулся рукой через стол.
— Риззи, — прошептал он.
Я продолжала смотреть, как он тянет ко мне свою руку, но осталась неподвижной.
— Поговори со мной.
Я посмотрела ему в глаза. Мне не нужно было прилагать никаких усилий со своей стороны, чтоб забыть все мои детские воспоминания отца. Воспоминания, которые удерживали меня от того, чтобы стереть его в порошок были… ничем. Я ничего не испытывала к нему.
— Мы уже говорим.
— Без этого придурка, — его зубы снова заскрипели.
Вот, дьявол. Нет.
— Я люблю этого придурка. Он останется.
У него было такое выражение лица, будто я дала ему пощечину.
— Да ты меня разыгрываешь, — сказал он с возмущением.
— Нет.
— Я никогда не хотел этого для тебя, — прошипел он. — Ты разве не понимаешь? Почему ты думаешь, я и Делия убрались оттуда? Мы не хотели, чтобы ты росла рядом с членами клана, и уж тем более, чтобы ты встречалась с одним из них.
У меня волоски на шее встали дыбом от злости. Неприязни. Горечи.
— События не всегда идут так, как ты хочешь, — я могла бы ему рассказать о том, почему я оказалась в Остине, но я не собиралась этого делать. Я была счастлива там, и не сожалела о переезде ни секунды. А этот человек не заслужил объяснения.
И, похоже, он сам так ничего мне и не объяснил.
— Ты не понимаешь…
— Тут нечего понимать, — резко оборвала его я.
— Твоя мама...
Чем больше он говорил о ней, тем сильнее мной овладевала злоба, потому что это заставляло меня думать о той женщине в его комнате, и о маленьком мальчике в Денвере.
— Не говори о ней.
Его светлые глаза блеснули. Нерешительность или, Бог знает, что еще сковало его.
— Она была любовью всей моей жизни.
Теперь он просто напрашивался на хороший пинок под зад от Декса. А еще лучше я сама отвешу этот пинок. Мои руки сжались в кулаки.
— Поэтому ты ушел? Потому что так сильно ее любил? Ты любил ее так сильно, что изменил ей и заделал ребенка на стороне?
Он рухнул обратно на свое сиденье.
— Ты не понимаешь, — повторил он.
— Нет, это я понимаю. Я понимаю, что по-своему ты любил ее, но кем были для тебя я и Уилл? Случайными происшествиями? — я задрала подбородок и сжала челюсти. — Ничем, правильно? Мы были для тебя пустым местом.
— Черт побери. Все совсем не так. Перестань быть такой враждебной и выслушай меня! — сорвался он.
Да, хватит с меня. Я была сыта по горло этим человеком и всей его чепухой.
Я с трудом сглотнула и глубоко вздохнула.
— Я здесь, потому что ты должен исправить ту заваруху, которую устроил с этими европейцами, пока они не убили меня или кого-нибудь из моих друзей. Это не визит вежливости, чтобы обсудить, какой ты дерьмовый человек, не говоря уже об отце.
— Хватит быть такой су…
Два подноса с пиццей, которые обрушились на стол, оборвали его на полуслове. Внушительная фигура Декса возвышалась над ним, побелевшие пальцы сжимали край столешницы.
— Рискнешь закончить это предложение, и я с тебя шкуру спущу.
Он хотел назвать меня сукой? Меня?
У меня перехватило дыхание, и слезы уже предательски подкрались к уголкам глаз. Я опустила голову, чтобы они не заметили мою реакцию. Пришлось сделать глубокий вдох, чтоб успокоиться.
Ну почему изо всех людей во вселенной мне достался в родственники этот мешок дерьма?
К несчастью, ты не можешь выбрать себе семью, как сказал мне однажды Сонни. Но в твоей власти выбрать кого-то другого. И, кажется, я отхватила ту вишенку на торте, с которой хочу провести остаток жизни. Сейчас я этого заслуживаю. Даже не считая рака и потери мамы с бабулей, я всегда хотела большего. Чем этот грязный бесхребетный человек.
Я моргала и моргала, пока вновь не обрела над собой контроль.
Подняв глаза, я обнаружила убийственный взгляд Декса. То как окаменели его плечи. Он знал. Он точно знал, что со мной происходит.
Я не могла смотреть на отца, пока говорила. Я сосредоточила взгляд на кончике щупальца Уриэля, который выглядывал из-за черного воротника. Это было правильно, быть здесь вместе с ним, это моя судьба. Так я смогу обрести контроль над своей жизнью и начать новый путь.
— Я больше не хочу тебя видеть, никогда.
Прямая и напряженная спина Декса предостерегающе подсказала мне, что он принял мои слова и сделал вывод.
Этим выводом стал его огромный кулак, который врезался прямо в челюсть отцу.
Несколько лет назад или, черт, всего несколько месяцев назад я бы почувствовала себя виноватой за то, что мы сделали.
Но опять же, может я бы и не почувствовала ничего. Может быть, только может быть, я больше никогда не вспомню об этом походе в пиццерию или человеке, которого мы бросили здесь, с лицом в крови. Кто знает.
Но что я точно знала, безо всяких сомнений в сердце, мы все сделали правильно. Единственная вещь. Может неэтичная и некрасивая вещь, но когда ты остаешься один, без тех, кого ты любишь, правильные и добросердечные поступки можно просто вышвырнуть в окно.
И мы ушли.
Ключи моего отца лежали у Декса в кармане, а Декс и я вышли рука об руку.
Беспощадность, о существовании которой я даже не подозревала, разливалась по моим венам, решимость затопила меня, когда я заговорила с Дексом.
— Как думаешь, много мы сможем выручить за его байк?
В том, как он медленно повернул голову, задрал бровь и изогнул губы, почувствовалась смесь шока и чего-то еще. Но улыбка, которую я увидела после, была самой сногсшибательной, которую я когда-либо видела. Он потянулся через панель управления и коснулся ладонью моей щеки. Эти татуированные пальцы с навечно застывшей на них надписью: ВЕРЕН МЕЧТЕ — затопили мою грудь такой любовью и полнейшей уверенностью, что я спокойно пережила бы все эти происшествия еще раз и еще сотни раз с тем же успехом.
Ноздри Декса раздулись, и он провел большим пальцем по пожелтевшему синяку на моей щеке.
— Не уверен, но я знаю кое-кого, кто определенно выложит за него кругленькую сумму.
Тридцатью минутами позже наш план был готов, комната в мотеле сдана, а мотоцикл исчез со своего места на парковке.