Он заметил. Как насчет этого.
— Меня немного стошнило.
— Это, блять, довольно отвратительно, детка. — Самое смешное было то, что он рассмеялся, вместо того, чтобы скривиться.
— Извини, — я хмыкнула.
Хотя мне не было жаль. Это была правда. Тот хот-дог выглядел, как старая какашка.
— Не извиняйся, — зарычал он, бросая мне еще один взгляд. — Ты не ешь мяса, так не ешь мясо. В следующий раз просто скажи нам, чтобы я не видел, что ты выглядишь, как дерьмо.
Выгляжу, как дерьмо? Я повернулась посмотреть на него, и из меня вырвался ужасный смешок.
— Иисус, это было грубо.
— Ты знаешь, что я имел в виду.
Да уж, я поняла, о чем он. Он думал, что я выгляжу хуже, чем обычно.
Придурок.
— Да, да. Как скажешь.
Он ничего больше не сказал, но покачал в ответ головой.
— У меня есть глаза, Ритц. Ты нормальная. Ты уже должна бы знать, что я не подразумеваю и половины того дерьма, что вылетает из моего рта.
О, конечно. По крайней мере, полдюжины раз. Поэтому я должна была знать лучше и не принимать его словесное дерьмо близко к сердцу. Плюс, почему меня это должно волновать? Ведь не похоже, что мы с ним собирались стать лучшими друзьями. Правильно?
— Я знаю, — вздохнула я, возвращая свое внимание к виду за окном.
На протяжении долгого времени никто из нас больше не сказал ни слова. Я сидела там и думала, как сказать Дексу о том, что я увольняюсь. Вина захлестнула меня. Боже, я чувствовала себя идиоткой, не имея на то причины. Я ведь не какой-то особенный работник. Работа была довольно простой, он мог найти сотню других людей на мое место.
И все равно отстой.
Я чувствовала себя, как мой отец. Трусихой.
Трусом, который приехал в город к давно потерянному сыну просить денег.
И трусом, который исчез также быстро, как и объявился. Кстати сказать, я не общалась с Сонни после того, как он расстроился из-за этой ситуации. Декс мог знать больше, и он был более здравомыслящим собеседником, поскольку не был эмоционально привязан к этой ситуации.
— Эй, Декс?
Умник, который каким-то образом возник за последние три дня, ответил:
— Эй, Ритц.
Ох, Боже.
— Ты когда-нибудь видел отца Сонни, когда он был здесь? — спросила я его, как ни в чем не бывало.
— Нет, — смотря вперед, его рот дернулся
Нет? И это все, что я от него получу?
— Но я слышал об этом, — продолжил он, к счастью. Его глаза сверкнули в моем направлении. — А что?
— Просто интересно. — Очень интересно, но ему не обязательно об этом знать.
— Я знаю, что он просил денег в долг, — продолжил он нежным голосом, который заставил меня насторожиться. — И я знаю, что Лютер отказал ему.
— О, — запнулась я, возвращая свой взгляд к окну. — Хах.
Мне хотелось знать для чего ему деньги. Если подумать, мне и не хотелось, и хотелось знать, чем он занимался последние восемь лет. Почему он не потрудился приехать повидать Уилла и меня.
Вопрос сжал мой живот, как свинец, сжимая мое настроение вместе с ним. Пока я не вспомнила, через что мне пришлось пройти без отца.
Он мне не нужен.
Не нужен. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.
— Трип рассказал мне о том дерьме, что он вылил на тебя и твою маму, — неожиданно выпалил Декс.
Мои мускулы напряглись.
— Я помню слухи о его переезде, когда был ребенком, — пояснил он. — Я не знал, что он бросил вас всех.
Желание выболтать, что он ушел за год до того, как я заболела, вертелось на кончике языка, но я запихнула его подальше.
— Он никогда не возвращался после смерти твоей мамы? — спросил Декс низким нежным голосом.
Мне пришлось сглотнуть ком, застрявший в моем горле.
— Нет. В смысле, он приехал прямо перед ее смертью. На следующий день он уехал опять, — мой голос немного надломился, но этого было достаточно, чтобы мне стало стыдно за то, какая я эмоциональная из-за давно минувших событий.
Но для Декса этого было достаточно, чтобы заметить.
Он потянулся и постучал по моей ноге своим татуированным указательным пальцем.
— Это дерьмо не стоит твоих слез, детка.
Конечно, это было несравнимо с комфортными объятьями бабули, но его легкого касания было достаточно, чтобы я взяла себя в руки. Я заставила себя вспомнить, что этот мужчина не достоин моих слез или даже мыслей. Мой мозг был со мной согласен, но мое тело думало иначе.
Я шмыгнула носом.
— Я серьезно, не плачь, — добавил Декс в том же тоне, что и секунду назад.
Я кивнула. Было ли что-то в его словах или во мне, я не уверена, но я сделала глубокий вдох и подумала о моей маме. Моей милой мамочке, которая любила мужчину, потеряла его и так никогда и не оправилась. Никогда такого не хотела для себя. Я никогда не хотела также закончить, как она. Я достаточно потеряла в своей жизни, чтобы рисковать потерять еще больше.
— Я помню, как твой отец приехал. Это было давно. Он заходил увидеть Сонни, но Сонни дал ему пинка под зад. Сказал ему проваливать, потому что был обижен за что-то.
Что-то.
Спустя несколько недель после смерти моей мамы, воспоминание о звонке Сонни было легким. Один из нас всегда звонил другому, по крайней мере, каждый месяц. Мой сводный брат всегда был супер добродушным. Но после того звонка, когда я сказала ему, что наш отец опять уехал, Сонни сорвался.
Абсолютно сорвался.
Возможно, это было потому, что старший Тейлор всегда всего лишь ошивался неподалеку. Даже, когда он был в Остине, пока Сонни был ребенком, его не было рядом. Наш отец никогда не связывал себя обязательствами по отношению к маме Сонни. Несколько лет спустя я узнала, что слово «преданность» для него ничего не значит, когда он разбил сердца трех женщин во Флориде.
Несмотря ни на что, меня это не затронуло, пока я не выросла, и Сонни начал общаться с Уиллом и мной. По крайней мере, Курт Тейлор был у нас дольше, чем у него.
Так что, когда Сонни узнал, что наш отец-донор снова ушел сразу после смерти мамы… он был в бешенстве.
Мне казалось, что Сонни проглотил всю злость, которая была у меня с Уиллом.
— Твой старик просто гребанный мудак.
Не впервой мне слышать такие слова. Я пожала плечами.
– Тебе бы стоило услышать греческие названия, которые для него придумывала бабуля. Я бы не удивилась, если бы нашла куклу вуду у нее под кроватью.
— Она умерла? — он сжал губы.
Почти сразу после того, как у меня наступила ремиссия, но я не собиралась откровенничать с ним.
— Несколько лет назад у нее случился сердечный приступ во время сна.
Я не стала ему объяснять, что она продала дом, чтобы оплатить мои медицинские счета.
— Проклятье, — длинные пальцы Декса постукивали по рулю. Отпустив одну руку, он прижал ее к своему лицу.
— Это дерьмово, милая.
Я выдохнула и слегка засмеялась, скорее нервно и с поражением.
— Могло быть и хуже. Он мог быть жестоким или… Я не знаю. Просто знаю, что могло быть намного хуже, мне так кажется.
Декс посмотрел на меня уголком глаза, челюсти заходили в тишине от сказанного мной, после чего он опять заговорил.
— Мой отец тоже был куском дерьма. Постоянно орал на моих сестер, говорил гадости моей маме, старался надрать мой зад, когда мог. Пьяный постоянно воровал деньги у мамы или у кого-то, кто был настолько глуп, ошиваясь возле него. Он шел в бар и надирался до такой степени, что засыпал прямо на полу большую часть времени. Бесполезная трата жизни, особенно после того, как его выгнали из Вдоводелов, когда им надоело его дерьмо.
Примерно на полпути, слушая его рассказ, я была настолько поражена, что повернулась в своем кресле и посмотрела на него. Откуда, блин, взялась эта его честность, я не имела понятия, но меня абсолютно затянуло.
Когда наступил неудобный перерыв в разговоре, я выпалила вопрос.
— Что с ним стало?
Он болезненно вздохнул. Я не представляла, что мужчина, вроде Декса, может затаить столько обиды. Он не был похож на людей, которые разочаровываются в других. Обычно он сразу переходил от нормального до взбешенного состояния.
— Его арестовали за распространение, когда мне было восемнадцать. С тех пор я его не видел и не общался с ним.
— Ни разу? — спросила я его тихим голосом.
Декс резко покачал головой. Злость и расстройство сочилось из его пор, жаля мою грудь его беспокойством за прошлое.